Тут Настя рванула вилами резче, зубья вонзились возле ее сапога, отчего земля вокруг пошла трещинами.
— Шанс? Здесь у меня крыша над головой, честная работа и никаких ядовитых чудовищ. Если это вместо ночлегов под открытым небом, случайных заработков и ежеминутного риска откинуть копыта, то я свои копыта лучше погрею здесь.
— Но не для того призваны герои! Не копать навоз и не греть копыта. Как же наша добродетель — верность ремеслу?
— Ты серьезно? — умильно спросила она. — Наивный ты дурачок. У самого за плечами без году неделя жизни в открытом мире, а меня ремеслу учишь? Поверь, геройство — страшная глупость. К слову, — резко сменила она тон, — раз уж заговорили, давай-ка поведаю, как я сюда попала. Один шанс нашему ремеслу, говоришь? Ты присаживайся, будет интересно. После выхода из Башни я всего через неделю наткнулась на другого героя, такую же потеряшку. И знаешь, как ее звали? Не поверишь. Настя! Одинаковое имя, во многом схожая внешность, даже таланты у нас были подобные. Две воительницы в чудесном мире! — мечтательно развела она руки. — Думаешь, мы не увидели в этом предназначения? Какой-то задуманной богами истории? Скажи, Рэй, бывают ли такие совпадения? — с нажимом спросила она и смахнула испарину рукавом. — Знаешь, сколько тут продлилась ее история?
Тот промолчал, понимая, что недолго.
— Меньше недели. Даже ты дольше, поздравляю.
Настя задрала правый рукав туники и продемонстрировала угловатый, побледневший от времени шрам.
— Мы шли через поле, знатный такой, высокий ячмень. Наверное, последний, не сжатый в регионе. Из-за бесконечных дождей поле осталось нескошенным дольше положенного. Выпали поздние сумерки, мы думали, пройдем напрямик, срежем путь, хотя нас и предупреждали не оставаться за пределами деревни ночью. В кромешной осенней темноте на нас набросилась эта тварь. Вовсе не добрая девочка-волк, какую ты ловил в Бересте на пару с копейщиком. Может, разъяренная полуночница или ырка, или черт знает, кто в здешних полях водится. По форме похожа на человека: руки, ноги, голова, — Настя помедлила, отведя взгляд в сторону. — Оттого еще страшнее. Поныне дрожь пробирает, как вспомню ее движения, сразу на четырех конечностях, точно у паука. В общем, не без потерь, — она снова показала на шрам, — смогла отогнать ее дубиной, вот только Настю, ту, вторую, она так по животу полоснула, что девчонка у меня на руках угасла.
Рэй попытался возразить, но Журавлик подняла палец:
— Нет, дослушай! Что мне было делать? Ночь, на руках умирает подруга, непонятно, где моя кровь, где ее, а рядом эта жуть рыскает меж колосьев. В итоге, — взгляд ее вдруг стал растерянным, — я просто бросила ее. Можешь себе представить? Бросила и побежала! Никогда в жизни с такой скоростью не бегала. Вот какой из меня герой! Утром, как рассвело, пошла в поле с мужиками. Нашла место: земля вытоптана, колосья смяты, лежат бурые от крови. Но тела Настиного уже не было.
Она убрала прядь волос, что прилипла к влажным губам и отвела взгляд.
— Она лежала у меня на руках. А я смотрела на нее, и, знаешь, говорят, в какие-то критические моменты начинаешь видеть себя со стороны. Можешь не верить, но вот мы с ней посреди этого поля, и в тот момент я не могла понять, где она, а где я. Кого из нас ранили? Кто сейчас умрет? — мечница задумчиво покачала головой. — До сих пор кажется, что с ней умерла и часть меня. И это случается каждый раз! — с тяжелеющими веками, выкрикнула она.
— Знаешь…
— Это ты знай! С ребятами, Андреем и Асланом, я познакомилась в Хмари, это далеко на юго-западе отсюда, мерзкая деревушка, названию своему соответствует. Вокруг нее стоят соленые болота, которые даже зимой не замерзают. Аслан тогда спас мне ногу от обморожения. В прошлом медбрат и охотник по увлечению, он вынес меня на себе из зимнего леса и вылечил. Вот он был настоящим героем: честным, достойным и верным, не чета мне! Но каков результат? — она шмыгнула носом, скрестила руки на груди.
Рэй молчал.
— А теперь ты! Сначала сходу заявил, что мы друзья, полез помогать, хоть и совсем меня не знал. Потом я бросила тебя, друга, в этой жуткой Бересте, опять. А ты сам выбрался и даже зла не удержал. Вернулся и заставил поверить, что и дальше будешь мне другом. Но тут же собрался драться с этим чудищем! И ради чего? — снова шмыгнула. — Ну, есть что сказать?!
— Есть.
Та подняла взгляд. Он поглядел на ее стройное сложение, влажные, блестящие глаза, что терялись в зыбком закатном свете, и вдруг заявил:
— Ты трусиха и эгоистка.
Настя аж попятилась от такой наглости, она набрала воздуха в легкие, да так и не ответила.