Два последних воскресенья Рэй провел с Настей с утра и до поздней ночи: силовые упражнения, теория, спарринг. Тёмно-зеленый дневник заполнился не только героическими повестями об изведении жердяя и богинок, но и десятками страниц с рисунками дуэлянтов, показывающих различные стойки, удары.
Ох, одна беда открылась в этих занятиях — Рэй давно уже глядел на Настю не только как на наставника.
Сегодня, в седьмой день недели, звон тренировочных клинков опять не смолк после ужина. Тени мечников мелькали на фоне оранжевого заката, потом в алых сумерках и не разошлись даже под звездным небом. Дуэлянты бились под невесомым светом луны, и ее отражения играли в догонялки, скользя по стали клинков.
— Да как же вы утомили! — возопил из темноты конюх Сенька.
Грозной походкой он направлялся к героям, на ходу застегивая штаны с высокой талией, которые, однако, не скрывали его развитой мускулатуры.
— Звяк, звяк и звяк, каждый божий вечер! Уши из-за вас отвалятся!
Тут бы пояснить. Сеня, он же Арсений Ижеславович, тоже обитал рядом с конюшней, потому был невольным свидетелем геройских тренировок. Он держал собственный флигель с южной стороны: бревенчатый, так что годный даже на зиму. Жилье было маленькое, вплотную к лошадиным денникам, потому что конюху именно так и положено: заболеет лошадь, а то и роды у кобылы принять. Но изба была ухоженной, с большой печью, очень Сенька оной гордился.
Таськи Сеня попервой сторонился, ибо не понравилась: глаза светлые, совсем без синевы, голос низковат, ходит не в сарафане, а штанах мужицких, где такое видано? Да и тоща. Но трех дней не прошло, как Настя в конехозяйстве отработала, а Сенька уж втрескался в эту геройскую по уши. И решил: добьется!
Таисья к нему была добра, но, стоило ему перейти к решительным действиям, как ничего не получалось. Зазноба ныне жила в мансарде над конюшней, ибо ничего лучше хозяин, скаредник, ей не сыскал. Тут Сенька, терпеливая душа, и рассудил: разноцвет, сенозарник и жнивень, то бишь лето, поживет пава райская на мансарде, а в зоревик — первый осенний месяц — куда она ж денется? К нему, сахарному, в избу попросится жить. Чай, на мансарде, что семью ветрами продувается, не больно-то ей понравится. И уж тут он, Арсений Ижеславович, облагодетельствует. И ладно, что без приданого баба — сами наживем.
Мало было, что копьеносец тут ошивался, приятель Тасьин — Сеня к нему уж привык — а тут извольте, еще один ферт из далеких краев. И всё! Не стало Тасьи. Целыми днями с этим бойцом пропадает. Вроде и одет холоп холопом, а держится важно, степенно. Лицо чистое, бороду, вон, носит, но не нашинскую, чтоб до груди, а короткую, аки басурмане. Неболтлив. А силищи! Сенька давеча на подводе привез еловые стволы — небольшие, но в одного ни в какую не подымешь. И этот Рэй тут как тут! О, говорит, бревна? Давай помогу. И ну голыми руками цельные стволы с подводы скидывать, по шесть пудов кажный! Арсений Ижеславович-то и сам не слабак, а даже он подивился, с какой легкостью дюжина бревен с подводы улетела. В общем, было за что этого Рэя невзлюбить.
Настя опустила меч и пригляделась, узнав в мороке Сеню, что шагал сурово, очень от шума геройских клинков сердитый. «Ах, забыла», — виновато подумала Настя, ведь приятель уже просил не грохотать мечами подле денников — лошади пугаются.
— Извини, Сень, мы переместимся подальше, — ответила Настя, сделав несколько глотков из черепяного кувшина с водой.
Гневный запал конюха тут и истлел, едва Настя к нему обратилась.
— Темно ж, не надоело вам махать? И вот что, хозяин велел, чтоб к петухам подготовили ему тройку. В Сяв изволит ехать! Шла б ты ко сну, Тась.
— Поняла. Но мы еще немного позанимаемся.
— Не понимаю, на что оно тебе надо, — произнес он, словно Рэя здесь не было. Тот упер меч в землю, уложив другую руку на пояс. Двое перекинулись колкими взглядами. — Разбудить тебя утром, Тась? — решил поднажать Арсений.
— Не бойся, не просплю. Рэй! Готов? — с энтузиазмом спросила она, вытирая лоб рукавом и разминая плечо перед очередным поединком.
— Ох, Ивлис, — ругнулся конюх и ушел прочь к своему жилищу, а герой принял стойку «ласточкин хвост»: клинок лежит вдоль бедра, смотрит назад и вниз, обе руки на рукояти.
— Кто такой Ивлис?
— Великий Герой Ивлис, — пожала она плечами и сделала выпад.
Звон стали снова прокатился над поляной.
— Чем же он велик? — удерживая клинч, спросил Рэй.
— Вроде знахарь. Целителем кличут.
Настя разрешила клинч, уведя мечи в сторону. Рэй сосредоточился на том, чтобы удержать выскальзывающее из руки оружие, но остался открыт сам и тут же получил укол в грудь.