— То богинки. Сольвейг помогла.
В накаленной обстановке оба обходили друг друга кругом с оружием наготове.
— Да-а, куда ж ты без своей Сольвейг. Тебе хоть есть разница ради чего рисковать жизнью?
— Сильно же ты обо мне переживаешь.
— Заблуждаешься, Рэй. У меня, как ты и сказал, маленькая, холопская жизнь. Для переживания об отважных дураках в ней места нет, — ответила она и выполнила неожиданный удар, который, как по учебнику, оказался принят на гарду и заблокирован!
Рэй перехватил атаку: лезвие противника под его плечом, но атакующая рука захвачена.
— А вот я хочу, чтобы в моей жизни была холопка-мечница.
Заместо очередного ловкого движения, на какие была способна мечница, та лишь неуверенно потянула меч на себя, но в результате только ближе притянула Рэя. Тот сделал шаг, коснувшись ее бедер. Ее макушка оказалась чуть ниже его глаз.
— У-у нас занятие, а-ты о какой-то ерунде тут, отвлекаешься!
— Я предельно сосредоточен. Это ты, наставница, только что пропустила захват.
Он чувствовал тепло ее разогорченного тела. Рыхлая тучка на небосводе отползла в сторону, и желтоватый диск ночного светила отразился в блестящих глазах воительницы. Он отпустил ее запястье и завел руку за талию, а другой осторожно оправил спавшую на лицо прядь.
— Красивый оттенок.
— Ты… уже говорил.
— И еще сто раз бы сказал.
Он продолжил движение вдоль щеки, затем спустился к шее, где бил горячий пульс. Прислонив ладонь к ее подбородку, склонился, опасно сократив дистанцию.
— Рэй, ты делаешь неловко, — тихо ответила она, отвела взгляд, но тут же вернула на оппонента.
— Неловко — это вот так? — шепнул он, задев кончик ее носа своим, уже чувствуя тепло ее губ.
Настя взяла его за локоть, тоже подаваясь вперед. Теплый ветерок опять пробежал меж ними, даря самый волшебный момент.
— Рэй! Они здесь! — тревожно раздалось позади.
Рэй болезненно простонал, подняв голову к сверкающему звездами небу.
— Да растуды ж твою, Левша!
Настя прыснула и, похлопав бойца по плечу, отошла подальше; тот отчаянно проводил ее взглядом.
— Рэй! Милый ты мой, они… они снова пришли! — бормотал Левша, семеня вверх по холму.
— Старик, да ради Белых Богов! — взмолился Рэй. — Нет там никого. Ни в доме, ни на дворе, ни в даже колодце. И в третий раз я его проверять не полезу!
— Нет-нет, говорю тебе, уж явились за мной. Убийцы! Палачи! Ты же сказал, что сегодня воротишься поздно. Я уже и ко сну готовился, уже улегся на лавке. А светилы-то такие ясные, — он схватил Рэя за плечи. — Я обернулся, а он прямо за окном!
Сипящий голос срывался поверхностным дыханием. Старик и правда был напуган до смерти.
Герой махнул перед носом, разгоняя терпкий перегар, и отшагнул.
— Ты, бедолага, еще б шкалик выпил, за тобой бы сам черт явился!
Левша отчаянно тряс головой:
— Видел! Ви-дел!
Рэй положил руку ему на плечо и отправил домой, заверив, что и сам уже идет, только попрощается с другом.
Избавившись от надоеды, герой вошел в конюшню, где Настя прибирала упряжи.
— Мы остановились на том, что… — обнимая ее за плечо, страстно начал он.
— На том, что из стойки «корона» удобно выполнять дальние, амплитудные атаки, однако она уязвима на короткой дистанции, — насмешливо продолжила за него мечница, освобождая трензель от ремешков узды. Его руку с плеча, однако, убрать не попыталась. Но Рэй сам снял.
— Да. Можем поговорить и об этом. О, кстати, Таисья…
— Перестань, пожалуйста! Я старею всякий раз, когда ты меня зовешь этим исковерканным именем.
— А хочешь, впечатлю тебя?
Прыснула:
— Давай!
— Я точно понял, какой у тебя талант.
— Великое заявление, учитывая, что я сама рассказала.
— Не совсем. Ярослав — практик. Его мастерство во владении любым древковым оружием, даже и не обязательно боевым. Он и сломанной веткой может чудищу-поганищу наподдавать. Но дай ему в руки меч, так он едва ли ловчее обычного лапотника. У тебя талант другой — ты обретаешь глубокие теоретические знания об оружии, которое у тебя в руках — моментальное обучение. Отсюда тебе и известны приемы владения мечом и стойки. Потому-то ты, имея от таланта лишь теорию, еще и тренируешься ранней зарей, отрабатывая приемы.
— Видел меня, значит? — покачала она головой. — Нехорошо подсматривать.
— Не я. Это Сольвейг тебя видела утром.
— Опять Сольвейг? — недовольно выдохнула Настя, опустив руки. — Ладно, — она развязала упряжь, звякнув замочком, — считай, что впечатлил. Не рассказывай хоть всем подряд.