Заключенный прошел до кромки освещенного пространства. «Скри-и-и», — прилетело из непроглядной чащобы, и локти вспучились гусиной кожей. Пусть ему совсем не хотелось уходить от стоянки в ночной лес, какая-то неосознанная сила влекла, притупляя волю, и вынуждала шагнуть в темноту.
Минута прошла так, что он и не заметил, а ноги уверенно ступали по лесному ковру. Могучие деревья тянулись слева и справа молчаливыми стражами. Впереди они будто расступались, но сразу же смыкались за спиной. Кроны вдруг зашипели налетевшим не пойми откуда, жгуче холодным ветром.
Он ступал вперед, даже не ощущая собственных шагов, мягкий лесной грунт упорно стелился под ногами. Деревья грудились позади, костер бивака давно потерялся из виду.
— Не ходи! — вдруг раздался голос прямо над ухом, и будто бы кто-то даже схватил на секунду за локоть!
Рэй подскочил, озирнулся!
Нет, не схватил… не мог этот схватить. Рэй смятенно глядел назад. А там стоял Яшка! Стоял в семи шагах, вот, подойти и задень. Ветви качнулись, и всё — исчез призрак.
Вот же нечистая понесла в этот клятый лес! Рэй усилием воли сбросил оторопь, огляделся, да оказалось, что он уже и понятия не имеет с какой стороны пришел. А ноги, будь они неладны, взяли и зашагали еще дальше в чащу.
Герой очутился на просторной опушке, нет, пожалуй, даже в небольшом поле, обнесенном со всех сторон ельником. Вот только лес, из которого вышел Рэй, был обычным, человеческим, а тот, что стоял позади избушки — великанский, точно крепостные стены там. За полгода работ на лесоповале не доводилось ему видеть елей таких монументальных размеров! И тут, вдали, у леса, того, который гигантский, нарисовался тёмно-серый силуэт приземистой избушки.
Как же она оказалась здесь, за сотни верст ото всех деревень? Поле сплошь поросло длинными палками репейника и крапивы: молодые перемежались с сухими прошлогодними, и даже тропинка не вела к этой скрипучей дверке. Холодный, подлинно зимний ветер тянулся по этому ухабистому полю, колыша жирные лопухи. Хлипкая дверь издала жалобный стон. Чернота, словно живая, выглядывала из узкого дверного проема. И наконец герой понял, отчего образ этого домика вызывает такую тревогу: в потрескавшихся бревенчатых стенах не было вырублено ни одного окна.
Дверь так и болталась на зябком ветру. На первый стук никто не ответил, после второго Рэй шагнул в темноту. Стоило переступить порог, как ветер снаружи замер, скрип прекратился.
Пол в сенях отсутствовал — только спрессованная годами земля. Направо открывались сени, много лет брошенные без уборки, налево — тяжелая дверь из массива, ведущая в основной сруб домовладения. Рэй потянул толстую деревянную ручку, и дубовое полотно подалось легко и беззвучно.
Внутри киселем висел затхлый воздух. Рэй позвал хозяев, еще раз постучал о косяк из дубового бруса. Неудобно низкий потолок касался головы.
«Иди, иди», — сказал кто-то снизу, будто из подпола, но настолько тихо и приглушенно, что не понять, вправду были слова или причудилось. Пробираясь сквозь мрак, он миновал традиционную большую печь, что исполняла роль внутренних стен.
Тишина клубилась внутри махонькой избы. Он сделал шаг, и сердце рухнуло в пятки, когда на другом конце комнаты брызнули искры и лучина вспыхнула сама собой! Под зыбким светом обрел очертания силуэт.
Грудь обожгло мистическим ужасом, затылок сжался под скопом мурашек. Рэй попятился, коснулся спиной стены, чтобы удержать равновесие, а та вдруг поежилась, точно живая! «Не трожь, не трожь!» — человечьими голосами зарычали в ответ бревна в стене. Человеческое существо на стуле с резной спинкой сидело неподвижно.
— Чую, чую его! — проскрипел силуэт пронзительно, что задрожали стены.
Так стало страшно, что ноги онемели. Но герой заставил себя выпрямиться поднять взгляд на едва освещенный желтым огоньком силуэт. Металлический голос прозвенел:
— Да-а, да. Правда же? Крепко спит!
Сидящий, чуть скрюченный образ по очертаниям принадлежал худенькой старушке, но расслабленность и недвижи́мость ее позы допускали, что хозяйка давным-давно отошла в мир иной аккурат на том стуле. И всё же из-под тряпья прозвучало почти радушно:
— Тебе сказка, а мне бубликов вязка. Хи-хи, ха-ха.
Слова ее звенели резко, но сразу за ними накатывала эта липкая тишина. Тени, скачущие под светом дрожащей лучины, мельтешили по комнате: то быстро, то медленно, но, что самое неприятное, вовсе не в такт движениям огонька. Тени пришли сами, и свеча им не указ.
Сцепив пальцы в замок, чтоб унять дрожь, герой поздоровался в надежде на реакцию, затем представился по имени.