Рэй хотел было объясниться, ведь всё это и правда случайность! Но не нашел подходящих слов, да и пустые оправдания ничего не стоили.
— Что мне оставалось после двух заклинаний? Весь мой мир, живой секунду назад, попросту погас, и я не видела ничего, кроме тьмы. И вдруг лишь твоя жизненная энергия, твоя душа, блеклая, точно свечка на горизонте черного океана, замерцала вдалеке. Мое тело было изранено охотниками, а дух — тобой. Не имея доступа к силе этих краев, я не смогла бы пережить даже ночь. Мне оставалось лишь умереть… или поселиться в твоем сердце.
Рэй подошел и присел рядом, коснувшись ее плеча своим.
— Получилось, я и правда пленил тебя.
— И кому из нас следует извиняться?
— Откуда мне было знать? Ты нападала на животных в поместье, а мы и так голодали. Ты нападала на людей.
— Но я ни одного не убила! Ранила лишь тех, что угрожали мне оружием. Это, по-твоему, неправильно?
— С твоими способностями могла бы и сама охотиться, не влезая на территорию людей. Разве обязательно было воровать?
— «Воровать»? — отклонилась она. — Моя душа отличается от твоей, но физическое тело точно также требует пищи.
— Это не оправдание. Ты не имела права убивать чужих животных.
— Это только твоя мораль. По-моему, справедливее убить животное, не знавшее свободы и выращенное на еду, чем оборвать жизнь вольного зверя да в его же доме. Кроме того, разве не вы сами виноваты, что не могли обеспечить себя достаточным количеством пищи?
Рэй молчал.
— И вообще, мне нет дела до ваших законов.
— Это неверно. Ты вступила в отношения с людьми, значит, тебя законы тоже коснулись. Съеденные животные тебе не принадлежали. За это люди и были злы.
— А, поняла. Ты поборник морали. Да такой, что даже свой незаслуженный приговор находил справедливым. Борец за законность, тут ты правильной дорогой идешь! Абсолютная справедливость была по душе и Великим Героям.
Она отвернулась, с обидой швырнув тяжелую ветку в костер, отчего обугленный конус обвалился, сделав лужок тусклее.
— Но жизнь показывает, что герои, да впрочем и обычные люди, правильно ведут себя лишь до того момента, пока не обретут силу. Лишь до момента, пока не поймут, что мораль только сковывает, уже не давая ничего взамен. Вы рьяно защищаете свои законы, но только пока сами нуждаетесь в них. Говорите, что воровать нехорошо, но только для того, чтобы у вас самих ничего не отняли силой. Что убивать — страшный грех, но лишь для того, чтобы сберечь собственные жизни! Однако стоит обрести чуть больше силы или власти, как угроза отпадает, и защита, которую давала мораль, больше не нужна. Неприкосновенность чужих благ забывается сама собой. Вдруг становится ясно, что сильный-то вправе отнять у слабого.
— У тебя, похоже, большой опыт в общении с героями. Но мыслишь ты в слишком узких категориях.
Та пожала плечами.
— А в человека ты тоже стала превращаться благодаря мне? — решил сменить тему Рэй.
Лисица неприятно усмехнулась:
— Не льсти себе. Даже говорить не хочу о твоих способностях заклинателя. Мы… я — лу́ми-ва́ки — люди снега или белые люди. В давние времена в нашем роду было много племен, но века шли, и мы, народ луми-кетту́ — снежные лисы — остались едва не последними носителями двух форм: звериной и человеческой. Это и есть особенность наших душ.
— Снежных лис? Так ты ведь рыжая, — усмехнулся Рэй, но собеседница только больше помрачнела.
— Я говорила, что ушла из дома, — проглотив комок, продолжила она. — Там, среди морозных степей и горных равнин, у меня был красивый мех, чистый, подобно свежевыпавшему снегу. Но чем дальше я уходила от родных мест, тем темнее становился окрас. Уже много лет он полностью рыжий. Отвратительный цвет. Даже местная холодная зима не в силах его очистить.
— А я нахожу такой цвет красивым.