Бай, бай, да побай,
Малый Сбышек, засыпай,
Котя, котенька, коток,
Котя, серенький лобок,
Приди, котя, ночевать,
Мала Сбышека качать...
Голос был похож на матушкин - и в то же время не похож. Какая-то хищная нелюдь подделывалась под родной напев, да не могла скрыть природной злобы порождений ночи. Пан Сбыслав тряхнул головой, выбранился матерно по-руски да по-польски. Оглянувшись, он увидел своих пахолков, лежавших вдоль тропы, точно беглецы, побитые на погоне. Дмитр да Юрко - бывалый ваяр, потерявший счёт сечам, да зелёный юнец, побывавший в двух-трёх пустяковых сшибках да убивший агульным счётом всего пять врагов - оказались самыми стойкими. Однако и они еле стояли на ногах, цепляясь за деревья и понурив головы. Только и разницы, что Дмитр к ели приклеился, а Юрко берёзу обнимает.
Пан Сбыслав плюнул, вытянул из ножен саблю, взял в левую руку пистоль и двинулся дальше по следам Ванды.
Идти ему пришлось недолго. Вскоре он очутился на небольшой округлой поляне. Именно очутился: шёл-шёл по лесной стёжке, перебивая зевоту чёрной бранью, и нежданно-негаданно обнаружил вокруг себя открытое пространство, точно деревья расступились в стороны. Пан Чарнецкий в изумлении огляделся и увидел Ванду. Она лежала на спине, разбросав руки, и как будто спала.
- Пани Ванда! - не своим голосом вскрикнул пан Чарнецкий и бросился к ней, на ходу убирая саблю в ножны.
Чутьё бывалого бойца заставило его оглянуться. И он увидел тёмное тело, молчком падающее на него сверху. Пан Сбыслав вскинул пистолет, выстрелил и, судя по гневному рёву, попал. Только невиданный дотоле хищник оказался крепок. Он вцепился в рыцаря четырьмя когтистыми лапами, и примеривался пастью к шее, но пан Сбыслав, извернувшись, сунул в пасть пистоль. Зубы лесной твари заскрежетали по железу, сминая его. Противники покатились по снегу, рыча совершенно одинаково - что человек, что невиданный зверь.
За свою некороткую жизнь пан Сбыслав прошёл множество сражений, а полеванье на зверя считал доброй рыцарской забавой. Доводилось ему брать на рогатину и медведя, и вепря, и биться с волком, имея нож против клыков, и рысь однажды прыгнула на него сверху. Но нынешний противник напоминал рысь лишь внешне - да и то, насколько удалось рассмотреть. Он боролся с силой и проворством лесной твари - и с человечьим разумением. «Дотянуться б к ножу - и я спасён...» - думал пан Сбыслав, выламывая лапы и награждая коварную тварь ударами по чему попало. Лесной боец урчал, а его стальные когти легко пронизали футру, колет, жупан и кашулю, и рвали тело человека.
Пан Чарнецкий выбрал момент и с оттягом ударил зверя по голове. Противник обмяк. Рыцарь поспешно вскочил, выхватил саблю и рубанул поперёк мохнатой туши. Но за мгновение до того, как сталь врезалась в него, лесной житель откатился в сторону, и клинок пропахал снег. Лесной житель вскочил на четвереньки и притиснул передней лапой саблю пана Чарнецкого к мёрзлой земле под снегом.
Тут-то пан Чарнецкий рассмотрел своего противника. Он был похож на небывало крупную рысь - или на чудовищно громадного кота. Но страшнее всего было совершенно человеческое выражение морды лесной твари и людской, злобно-насмешливый взгляд.
Пан Чарнецкий дёрнул прижатую котом саблю. Хищник заурчал, замуркал, и рыцарь услышал произнесённую нараспев складную похабщину:
- А у нашого дьячка доит жонушка бычка, а у нашого попа дочка младшая глупа: под Великий пост привязала к дупе хвост, разделась догола да села на вола, поехала в пущу, где лещина гуще, схапал её вурдалак да поставил враскоряк...
От дикости всего происходящего пан Чарнецкий не утерпел и расхохотался. Последнее, что он увидел, была когтистая лапа, летящая в лицо.
* * *
Сперва была багрово-чёрная тьма, застлавшая весь мир. Величественный гул, рождавшийся нигде, наплывал волнами и неспешно таял, рассыпаясь шорохом. Потом стали слышны другие звуки - какие-то постукивания, неясные голоса, которые напрочь отказывались складываться в слова. Затем багрово-чёрные облака медленно разошлись в стороны, и Микалай увидел над собой доски. «Гроб!» - жуткая мысль мелькнула и угасла: он понял, что лежит под дощаным потолком. Он украдкой пошевелил руками и ногами. Тело слушалось, хотя и не совсем уверенно. Значит, он не связан и не отшиб хребет; он уже понял, что с ним случилось что-то неладное, вот только он напрочь не помнил - что именно.
- Пане Микалаю! - Больной развернулся на шёпот. - Ну наконец-то!
- Ты, отче? Это што ж со мной было?.. - процедил сквозь зубы Микалай. Память возвращалась к нему. Он уже вспомнил двубой с паном Сбыславом, но никак не мог вспомнить, чем дело закончилось, и почему он лежит на лавке в поповой хате...