Ванда посмеялась и почесала кота за ухом. Кот прижмурил глаза и замурчал.
- Котик, котик, как тебя зовут? - спросила Ванда.
- Баюнок мы его зовём, - ответила за бессловесного кота словоохотливая селяночка. - Он в лесу на Стася с дерева прыгнул, точно Баюн из басни, который людей сладкими песнями обморачивает да губит. Стась его поймал да принес, а он прижился. Бывает, в лес уходит на день, на другой, потом ничего, возвращается. А то молвят... кот не просто так муркочет, он пацеры говорит, только вот молится он не по-людски, - примолвила Ядвига.
Ванда улыбнулась и, выгнув пальцы птичьими когтями, провела ими вдоль спинки кота.
«Уммрррр, фррр», - отозвался кот.
- Баюнок? А мне ты песенку споёшь? - спросила Ванда.
Кот неожиданно обернулся и посмотрел в глаза панночки, отчего та вздрогнула. Что-то недоброе показалось ей в жёлтых кошачьих гляделках. Как будто кот понимал всё, о чём они тут говорили, и даже больше. Наваждение тотчас же пропало. Баюнок спрыгнул с колен Ванды и убежал.
- Дозвольте идти, панове? - спросила Ядзя.
- Иди, голубка, - сказала пани Марта.
- Славная девица! - заметил после её ухода Владислав. - И как похожа на панночку! Если обрядить её в богатое убранье, так и подумаешь, будто шляхтенка... хотя с панночкой нашей ей всё одно не сравняться! Кто нашу панночку увидит, тот навек покой и сон втратит. Только зря очи проглядит. Панночка наша просватана за славного Сбыслава Чарнецкого! Воевал он в Инфлянтах вместе с нашим покойным паном Михалком Бельским против московцев, бил поганого татарина Саин-Булата, этого пса-людоеда, которого спускал на нас Иван Кровавый, лиховал под Полоцком да под Псковом. Из первейших ваяров был, не щадил ни себя, ни врагов, а пахолки его готовы за ним в огонь и в воду! А кто средь окрестной шляхты такой удачливый охотник, как пан Чарнецкий, а кто такой гостеприимный хозяин, что всякого мелкого шляхтича принимает почти как гетмана! И кмети, говорят, тоже довольны паном Чарнецким, потому что он господарь хотя и строгий, однако справедливый. А всякая... - Владислав вовремя спохватился, поняв, что его понесло не в ту степь. - Выпьем за то, штобы панночке нашей счастливо жилось с таким супругом!
- За счастье панны Ванды! - поддержал его Микалай.
Окончив ужин, изрядно воодушевлённый хмельным Владислав надумал пойти посмотреть, «как здешний конюх обиходил наших коньков». Вместе с ним и тоже в направлении конюшни отправился пан Микалай, надумавший проведать своего скакуна. Воротившись, Владислав объявил, что буран, который перебил им дорогу, чтоб его дьявол забрал, стих совершенно, будто его и не было, небо ясное и луна светит, как... тут он сбился, видимо, не подыскав благопристойного сравнения. Ванда посмеялась, и, испросив у матушки разрешения, отправилась прогуляться по фольварку. Случайно ли она столкнулась с Микалаем, или они искали друг друга, или так распорядилась сама судьба, которая свела их в пути?
- Это я, - сказала Ванда, выходя из лунной тени, которую отбрасывал панский дом.
О чём они говорили, не спеша прогуливаясь под чёрной бархатной пелериной ночи, расшитой серебром и алмазами? Какие слова растворил хрустальный морозный воздух? Что видела луна, похожая на серебряный грош? Люди частенько говорят выспренние и исполненные чувства слова, которые идут от языка, а не от души. А бывает так, что двое молодых людей болтают о пустяках, смеются и вскоре забывают, над чем веселились - а судьба тем временем скручивает нити их жизней воедино, так что не разъединить их, а если и отрезать - так обе разом.