- Я дал клятву, панна Ванда, что не стану мешать шлюбу, о коем ваши батьки с паном Чарнецким домолвились, - сказал Микалай.
Ванда схватила его за рукава.
- Не будет ничего, - сбивчиво заговорила она, глядя на него полными слёз глазами. - Никакого шлюба. Потому што я того не хочу. И не в чем тебе клясться! Слышишь, милый? Не хочу за Чарнецкого. Хочу за тебя! Ничего и никого не боюсь, хоть весь свет встанет против! Увези меня, сделай женой своей... или возьми пистоль да застрели здесь, потому што не будет у меня жизни без тебя!
Некоторое время оба молчали.
- Коли так, - сказал Микалай, - знай, голубка моя: нет той силы, которая сможет разделить нас. Ни христианин, ни басурманин, ни ангел Господень, ни нежить пекельная. Счастье найдём - так на двоих, загинем - так вместе. Но знай - покуда я жив, никто не посмеет даже косо глянуть на тебя.
- Микалай... - тихо сказала Ванда, - матушка моя не даст согласия, даже если оба у неё будем на коленях прошать. Коли ты готов меня взять - надо бежать, не мешкая.
- Нет, - ответил, подумав, Микалай.
- Нет? - не поверила своим ушам Ванда. - Это... потому что я против матушкиной воли замуж иду и от имения отпадаю?
- Не то ты молвишь, голубка моя, - улыбнулся Микалай. - Об имении я вовсе не думал. А пришла мне дельная мысль. Слушай...
* * *
Ещё и не начало светать, как Бельские выехали со двора. Ванда сидела скучная и, укрыв пол-лица убрусом, не то хандрила, не то дремала.
- Я, матушка, кажется, дурно спала сей ночью, - пожаловалась она, собираясь в доргу. - Я уж в пути посплю. А вы разбудите меня, как приближаться станем! Не годится мне перед наречённым зевать! - закончила она с измученной улыбкой.
- Добро, дочка, - сказала пани Марта. Про себя она подумала, что девка тоскует по красивому молодому шляхтичу. Что ж, пан Микалай всем угодил - и лицом, и статью, и беседу ведёт учтиво. Так что ж с того? Много ещё ей встретится пригожих молодчиков - что ж, каждому на шею кидаться?
Отъезд, впрочем, не обошёлся без приключений. Уже сев в возок, Ванда вдруг всплеснула руками:
- Што ж я сегодня сама не своя! Матушка, извольте подождать, я книгу свою забыла!
- Вандушка, да сиди, пускай Любка сбегает! На то она и чернавка, чтобы тебе по пустякам ноги не бить!
- Ах, матушка! - улыбнулась Ванда. - Я-то знаю, где её шукать!
Вскоре Ванда вернулась, держа в руках томик французского безобразника. Не говоря ни слова, она поплотнее завернулась в шубку и, кажется, мгновенно уснула.
Владислав свистнул, щёлкнул кнутом, захрустел снег под копытами четвёрки, зашипел под полозьями. Вот пропали из виду постройки фольварка, вот промелькнули поля, потянулись леса. Вот переехали мост через невеликую речку и из лесной страны, как в басне, оказались в полях, которым не видно конца и краю, мелькнула и пропала вдали безымянна вёска... Владислав был прав - сегодня ехали быстрее.
И вправду - ещё было светло, когда Владислав сказал, что скоро будут в поместье Чарнецких. Пани Марта принялась будить Ванду.
- Ванда! Доченька, открой ясны очи! Ведь мы уже приехали! Да што с тобой? Вчера весь день вертелась, а нынче тебя ровно подменили - клюёшь носом. Уж не захворала ли?
- Я здорова, матушка... - тихо просипела девушка, будто боялась подать голос.
- Как же «здорова»? Голос как чужой...
Тут страшная догадка мелькнула у пани Марты. Она схватилась за край убруса, которым девушка старательно закрывала лицо, и отдёрнула его в сторону.
Ядвига - а это была она - в ужасе закрыла лицо руками. Любка ойкнула.
- Мерзавка! - Пани Марта замахнулась на сжавшуюся в испуге девчонку, но в последний момент опустила руку.
- Нет, голубушка! - сказала она, ласково улыбаясь - но от этой улыбки Ядвига мало не умерла от ужаса. - Накажет тебя твой батька по слову пана Калинковича, которому я обскажу, в какие игры ты играешь. Уж он-то из тебя душу вытрясет.
- Не надо, милостивая пани... - прошептала девушка.
- А может быть, ты, «доченька», - пани Марта язвительно подчеркнула последнее слово, - расскажешь мне, сколько грошей тебе посулили панна Ванда да тот молодой пан, который не стыдится клятву преступить? А тебе? - она обернулась на съёжившуюся от страха Любку.
- Помилуй, ясная пани! - затараторила чернавка. - Я знать ничего не знаю! Панночка утром просила только её милость в дороге не тревожить и глупыми разговорами не донимать, будто я посмею с панной вот так запросто болтать, как если бы она была мне ровня!..
- Цыц, сорока! Что бы ты не говорила, я всё одно до правды дознаюсь. И тогда молись, чтобы сейчас ты не лгала! - Про себя пани Марта подумала, что это не так уж важно - помогла ли Любка её беспутной дочке да её дружку, или всё-таки нет. А важно то, что свалилась на неё беда, о которой и помыслить не могла: любимая доченька Вандушка взяла да и утекла из-под венца! И с кем? С валацугой перехожим, которого она и дня не знала, с голотой, которому одна дорога - проситься в ратные слуги какому-нибудь богатому пану, да и то не всякий возьмёт такого!.. Срам! Совсем как в этих глупых романах, которыми она зачитывалась! А они-то с Михалком-покойником радовались, что дочка растёт умницей! Сама Марта могла объясниться с ляхом, с московцем, и с гостем из украинных южных земель, Михал - тот знал немного латынь, говорил по-немецки да по-шведски - а Ванда по-немецки знала получше отца, да ещё добре разумеет французскую, и италийскую мову. Михал посмеивался - не дочка у меня, а премудрая королевна из басни, такую отдам только за того удальца, что жар-птицу изловит и молодильных яблок добудет... Вот и нашёлся лихой человек, изловил нашу жар-птицу. Что теперь? С паном Чарнецким сговор порушился: он человек незлой, но честь свою блюдёт. А кто польстится на невесту-беглянку, у которой в голове ветер свищет? О том, что дочка может выйти за пана Микалая, пани Марта и думать не хотела.