Я хитро прищурился:
— По пятьдесят копеек за бутылку заберу.
Мужики удивленно переглянулись. И злость на лицах сменила жажда наживы.
“Хитро, — одобрительно произнес Александр. — Только наверняка найдутся жадные, которые решат ее припрятать. И попытаться дороже продать. Если уж мастер ведьмак за пойло такие деньжищи предлагает»...
Но я уже прекрасно знал, как это исправить:
— Только смотрите. Сдавайте водку пока мы здесь, — предупредил я. — А то потом синодники приедут с дознавателями и все конфискуют.
“Отличный ход” — прямо-таки возликовал Александр.
Один из мужиков почесал в затылке:
— Конфис… что? — не понял он.
— Бесплатно отберут, — пояснил я. — А тех, кто попробует припрятать, могут еще и поколотить для острастки.
Других аргументов мужикам было не нужно. Они мигом забыли про товарищеский суд и, побросав дреколье, бросились, по дворам.
— А вам эта водка зачем, Михаил Владимирович? — поинтересовался староста.
Я обернулся к нему:
— Есть информация, что в "Особой" дух злой сидит, — ответил я. — Так что если не хотите, чтобы у вас был такой же Воронов холм…
Боковым зрением я заметил, как побледнел Лапин. Он выбросил недокуренную сигарету в консервную банку, развернулся и ушел в лечебницу.
— Защити Спаситель, — запричитал староста и быстро осенил себя защитным знаком. — Дак как же водка может быть с духами, когда ее монахи раздавали? — уточнил он.
— Никаких визитов Синода в Бергардовку и Воронов Холм не было, — хмуро ответил Денис. — Ряженые это были. Проехали по деревням княжества с отравой. Вот и результат.
“Вы с братом правы, — протянул Александр. — Водка и правда “Особая”. Превращает людей в лишенных разума животных”.
— Ну ежели вы правы, то водку и правда собрать надобно, — согласился староста. — Готов поспособствовать.
Я довольно улыбнулся:
— Я уж думал, вы не предложите. Тогда на вас, Иван Ильич и падет тяжелое бремя по выкупу. За счет деревенской казны, — произнес я и добавил, заметив, как вытянулось лицо старосты:
— Не беспокойтесь, Синод вам все возместит. Напишите отчетные документы, и наша организация переведет вам все потраченное до последней копейки.
Растерянность на лице Ивана Ильича мигом сменилась довольной улыбкой. И судя по простодушному виду старосты я понял, что он увеличит отчетную сумму минимум вдвое. Впрочем, не мое это дело. Синод богатый, не обеднеет.
На крыльцо вышел Лапин, держа в руке бутылки с водкой:
— Заберите, Михаил Владимирович, — произнес он и добавил. — Денег не надо.
Я кивнул, принял тару с пойлом:
— Благодарствую. Ну что? Идем? ваше приглашение на ночлег еще в силе, Иван Ильич?
Староста с готовностью закивал и направился по дорожке. Я последовал за ним. Денис и Ксения, которая к этому времени пришла в себя и смогла идти без посторонней помощи, замыкала шествие.
Я рассеянно уставился на бутылку. Интересно, каким образом она превращает людей в озверевших животных? И можно ли превратить их обратно в людей? Нужно будет поговорить по этому поводу с наставником. Только сделать это лучше без лишних ушей.
Я обернулся, посмотрел на Ксению, которая шла рядом с Денисом. Недовольно нахмурился: девушка была бледной как лист бумаги, и сильно припадала на раненую ногу. Эти изменения мне не понравились. Как бы ни случилось с ней чего. Но девушка не жаловалась.
“Думаешь, не подхватила ли она чего?” — догадался о моих сомнениях наставник. И я с удивлением не заметил в голосе Александра привычного сарказма.
Я едва заметно кивнул, но наставник меня успокоил:
“Светлые не могут заразиться. Особенность цвета силы. Она вполне успешно перемалывает все попадающие в организм вирусы и болезни. Ну, почти все”.
Это заявление немного меня успокоило. Но сомнения остались. Неизвестно, что это за дрянь такая.
Наконец, мы пришли к дому старосты. У ворот крутилась настороженная собачка, которая при нашем приближении юркнула под забор и звонко залаяла.
— У них здесь полно собак, — заметил я отстраненно.
— Только у лекаря кот, — Денис крепко держал Серову за талию.
Она и не собиралась возражать, прильнув к нему. Я даже подумал, что не видел ее прежде такой смущенной. Ксения всегда вела себя дерзко, нагло лезла везде, где ее не ждали, возражала и давила. Но с Денисом отчего-то робела. И от этого мне становилось не по себе.
— Милсдари? — послышалось за высокой металлической дверью. — Это вы?
— Да, Иван Ильич, — отозвался я, пропустил брата с его спутницей вперед и лишь потом вошел во двор.
Староста запер ворота на засов и затопал к дому.