К нам подошли Пожарские. Они тепло поприветствовали Шереметьеву и меня. Княжна тотчас распрощалась, сославшись на дела. Но мне подумалось, что она смутилась близнецов.
— Рад видеть тебя в здравии, — парень хлопнул меня по плечу, когда мы остались втроем. — Ты хоть иногда отдыхаешь?
— Иногда, — улыбнулся я. — Мне жаль, что пришлось покинуть вашу туристическую базу. Хорошо, что я успел осмотреться.
— Произвел впечатление на вельву, — напомнила Марья с хитрой усмешкой, — и оставил свою спутницу, чем изрядно разозлил ее братца.
— Да? — удивился я тому, что Шереметьева мне ничего об этом не сказала.
— А ты сомневался? Любой брат был недоволен таким.
— Это ещё каким? — удивлённо переспросил я.
Пожарский хитро усмехнулся:
— Ну сам посуди: после проведенной наедине с сестрой ночи парень смывается. Если бы я был на его месте, то без раздумий снес бы тебе голову.
— Нечего было бы сносить, — проворчала Марья и толкнула парня в бок. — Я бы сама оторвала все лишнее. Алина в то утро была смурной. Вопросов ей само собой никто не задавал. Но догадки строили.
— У меня были причины уехать, — буркнул я.
— Да потом-то мы все узнали, — улыбнулся Иван. — Но осадочек у младшего Шереметьева остался. Можешь не сомневаться…
— Разберемся, — просто ответил я.
— Теперь то конечно, — хохотнул парень. — Ты герой Империи. Какой с тебя спрос?
Марья Пожарская закатила глаза. И сделала она это, как мне показалось, чуточку театрально:
— Какой же ты Петрушка, — произнесла она. — Прояви хоть немного такта. Спроси лучше, кому он оставит по завещанию плащ. И косу. Я хотела бы такую себе.
Последнюю фразу она произнесла немного мечтательно. Но я сделал вид, что не заметил этого. Вместо этого восхищённо произнес,:
— Да вы идеальные друзья.
— Мы не станем тебе врать и притворяться, что лучше, чем есть на самом деле. И всегда говорил правду, только правду, и ничего кроме правды. Это ли не прекрасно? — парировал Иван и привлек к себе сестру, обняв за плечо.
— За это нас некоторые не любят, — добавила Марья. — Мы ведь лучшие. Несмотря ни на что.
— А если серьезно, — я понизил голос и оглянулся, — мало кто рад повышению рейтинга моей семьи.
— Люди поднимаются и падают, — философски заметила Марья.
— Еще вчера Морозовы были на грани разорения. Мой брат… — я сглотнул, — мы оба просто делаем свою работу. И хотим выжить. Вряд ли все будут довольны этому факту.
— Мы с тобой, — усмехнулся парень.
— Угу, — кивнула сестра.
— Нам нечего с тобой делить, — продолжил Пожарский. — В этом море много рыбы. Каждому хватит. И даже Суворовых заменят.
При упоминании старого рода мы помрачнели. Я представил, что пережил тот парень и мотнул головой. Он и сейчас на пороге перемен. Суворов потерял свой род и теперь вынужден стать служителем другой семьи.
— Кто станет новой семьей в борьбе за рейтинг? — уточнил я.
— Свято место пусто не бывает, — отмахнулась девушка. — Не бери в голову.
— Тебе все равно будут завидовать и толкать локтями, — продолжил ее брат. — И все же подумай о плаще. Жаль будет, если пропадет вещица.
— И коса, — громко шепнула Марья.
— И коса, — повторил парень.
В глазах Пожарских плясали чертята. И я не мог на них обижаться, даже если бы захотел.
Глава 3 После бала
Фестиваль закончился через несколько часов, когда на город уже опускались сумерки. К концу праздника я устал, словно не позировал перед зрителями, а разгружал вагоны с углем. И когда довольные гости потянулись к выходу, покидая павильон, я вздохнул с облегчением. Начали разбредаться косплееры и пресса. Пара девушек, которых я видел в переходе для персонала, помахала мне рукой, а одна сообщила, что я приношу удачу. Коса на это сухо рассмеялась и где-то совсем близко хрустнула лопнувшая лампочка. Наконец засобираться по домам и семьи ведьмаков.
— Главные герои не могут уйти раньше остальных. Синод такое осуждает, — сообщил брат.
— В прошлый раз мы ушли.
— Мы не были героями и нас не замечали, — парировал он с обезоруживающей улыбкой и направился к выходу, волоча за собой рюкзак со снаряжением.
Несмотря на то что фестиваль мне понравился, я был рад, когда павильон опустел. Погасли прожектора, погрузив помещение в приятный полумрак. Я же прислонил косу к стенду и устало наблюдал, как рабочие принялись разбирать и сцену. Полноватая женщина прикатила ведро на колесиках и взяла в руки преогромную швабру.
«Смотри, чтобы она меня не шваркнула своей тряпкой», — проворчал Александр.