Компаньонка вошла в гостиную и резко остановилась. Она выглядела на редкость эффектно. Девушка облачилась в короткое клетчатое платье с пышной юбкой, а поверх надела ярко-красный плащ с объемным капюшоном. Ко всему прочему на ее ногах были чулки в мелкую сетку и высокие сапоги из черного бархата.
В голове тотчас возникла ассоциация с героиней одной старой сказки про серого волка и девушку с пирожками. Корзинка из лозы в руках Маришки тоже выглядела аутентично, хотя в ней должно было поместиться больше чем просто выпечка.
Компаньонка цепко осмотрела Тоню, которая стояла рядом со мной. От внимания девушки, конечно же, не ускользнуло заплаканное лицо фотографа и разорванного на колене чулка. На секунду мне показалось, что в больших глазах Маришки колыхнулись языки пламени. Но в следующее мгновение компаньонка улыбнулась:
— Прости, не знала, что у вас гости, Михаил Владимирович.
— Тоня помогала мне подготовиться к встрече юристов банка. И мы решили пару рабочих вопросов, — ответил я. — Но она уже собиралась уходить.
Я обернулся к фотографу, и девушка рассеянно кивнула:
— Да. Мне пора. Меня ждут.
— Тебе все же стоит умыться, — тихо напомнил я.
— Салфетки творят чудеса, — отказалась Тоня и принялась собирать вещи в опустевшую сумку. Диктофон она оставила на барной стойке и замешкавшись уточнила:
— Вы перешлете мне материалы с флешки?
На секунду я нахмурился, не понимая, о чем речь, а потом вынул из кармана карту памяти.
— Убери с нее сама все, что нам не нужно, хорошо?
— Конечно, Михаил Владимирович, — она закивала.
— А что до записи на аппарате, то она не получилась, — я пожал плечами.
Тоня мгновенно поняла, что компромата у нее не могло быть при любом раскладе, и усмехнулась. Видимо оценила мою предусмотрительность.
Я подошёл к столику, снял трубку телефона, набрал внутренний номер. И дождавшись: «Добрый день, мастер Морозов, чем я могу помочь», ответил:
— Выпустите с территории машину съемочной компании, как только к ним присоединится руководитель группы.
— Сделаем, мастер, — коротко ответил консьерж.
Я положил трубку на рычаги и обернулся к Тоне:
— Теперь все в порядке. И по поводу нашей договоренности…
— Да? — она сглотнула, наверняка испугавшись, что я передумаю.
— Вышли мне документы свои и Егора. Полагаю, что понадобятся бумаги твоей матери, если она близка с мальчиком.
— Да, конечно, — глаза девушки вновь повлажнели.
— Мы все оформим в ближайшее время. Затягивать не стоит. А тому заказчику, — я многозначительно приподнял бровь, — скажи, что скоро выдашь нужную информацию.
Девушка кивнула и попрощавшись быстро покинула квартиру. Маришка протянула мне корзинку и вышла, проводить гостью до лифта.
Я заглянул под льняную салфетку и едва не застонал от восторга. Сырники от домового семьи Морозовых оказались в контейнере на самом верху. И выглядели на редкость аппетитными.
— Миша, что происходит? — спросила вернувшаяся компаньонка, обеспокоенно хмуря брови.
— Ничего особенного.
Я подошёл к девушке и с удовольствием обнял ее.
— Тоня обычно такая уверенная в себе, — не успокоилась Маришка.
— У нее семейные проблемы, — ушел я от ответа. — Как ты?
— Соскучилась, — девушка, прижалась ко мне.
Я погладил ее по шелковистым волосам.
— А ещё я теперь на время секретарь семьи, — с гордостью продолжила компаньонка.
— Тебе нравится новая должность?
Маришка замялась, словно задумалась.
— Это интересно, — ответила она после недолгой паузы. — Но очень уж много всего надо успевать и держать в голове.
— Ты со всем справишься.
— И как ты можешь быть в этом уверен? — она заглянула мне в глаза.
— Потому что ты умница.
— Не понимаю, как Лилия Владимировна справлялась с этим одна.
— Лилия Владимировна особенная, — согласился я и, сдерживая беспокойство, спросил. — Как она себя чувствует?
— Выздоравливает, — осторожно сообщила девушка. — А ещё велела передать тебе привет.
— Как Федор? — глухо поинтересовался я.
— Справляется, как и всегда. Но он очень переживает за тебя и велел передать вкусняшки. Думает, что ты тут питаешься всякими гадостями.
Девушка прошла в кухонную зону, и я невольно засмотрелся на ее ноги.
— Что? — хитро осведомилась девушка, когда оглянулась.
— Ничего, — смешался я.