— Это ваше право, — степенно отозвался Федор.
— Ты ведь однажды подвел его, верно? — решился спросить я.
— Да. Я подвел своего хозяина, — ровным голосом продолжил домовой. — По моей вине погибли его близкие. Из-за моей ошибки.
— Но если бы ты мог исправить…
— Ничего уже не исправить, — глаза Федора вспыхнули жутковатым огнем. — Я всегда буду жалеть о том, что не сделал все, что мог для своего господина. И он сделал меня таким, — мужчина развел руки в стороны. — Александр не дал мне умереть, и теперь я буду вечно служить семье. Это мое наказание, моя плата.
— Тебя это тяготит? — я нахмурился.
— Я делаю то, что должен. Как и вы. Как и ваш брат. Как Лилия. Мы все заложники этой семьи. И каждый из нас несет свой крест.
Я только кивнул и пошел прочь от особняка.
Встреча на крыше (Не Карлсон)
Дом оказался расположен в новом районе на берегу реки. Несколько построек из стекла и бетона вскинулись в небо высокими шпилями. Обширная территория была огорожена забором. И я невольно подумал, что только вышек по периметру не хватает, да вертухаев на них.
— Местечко не особо приятное, — я поделился своими размышлениями с Петром.
— Что вы, барин, — отозвался он с благоговением в голосе. — Это же Снежинск-Град. Тут такие апартаменты, что многие бы душу продали, чтобы здесь пожить хоть недолго.
— Такие дорогие?
— И это тоже, — согласился водитель.
— И откуда у Морозовых деньги на такие квартирки?
— Положено иметь, — пространно заметил слуга и смущенно замолк.
Я подумал, что напрасно напрягал его своими расспросами. Лучше было узнать это у Водяновой.
Тут уже я приуныл, размышляя, что могу еще долго не увидеть сирену. И в груди от этого осознания стало тяжело.
Мы остановились у ворот, и охранник подбежал к водительской двери и склонился к окну.
— Морозов прибыл в свои апартаменты, — важно пояснил Петр и продемонстрировал мужчине пропуск.
— Конечно, сейчас откроем, — торопливо пообещал сотрудник и подал знак кому-то за спиной.
Ворота тотчас медленно разъехались в стороны. Тут уж я потерял дар речи.
Двор комплекса представлял собой огромный парк с деревьями, подстриженными кустами и изысканными клумбами, которые словно озерца пестрели то тут, то там. По вымощенным камнем дорожкам гуляли пары. Чуть поодаль виднелась спортивная площадка, на которой стройные девушки жонглировали палками, с длинными лентами, привязанными на концах.
— Для вас все должны уже подготовить, — сообщил Петр, отвлекая меня от созерцания местных красот. — Внутри зданий есть тренировочные площадки, магазины, бассейн…
— И как давно Морозовы владеют жильем тут?
— Со дня постройки центра, насколько я знаю.
— Понятно, — ответил я, хотя понятного ничего не было.
Петр остановился у парадного входа одного из зданий, и тотчас из дверей выскочил швейцар в красной ливрее. Смотрелся он комично, но водитель отчего-то не смеялся. Передо мной распахнули дверь и низко склонились.
— Вас проводят и вещи доставят, — сообщил слуга. — И ваш мотоцикл я погоню завтра.
— Хорошо, — я понял, что надо прощаться и от этого на душе стало гадко. — Береги себя.
Парень за рулем бросил на меня странный затравленный взгляд и вдруг выдал:
— Вы самый настоящий Морозов.
— Знаю. Но спасибо, что сказал об этом.
Пусть мне и не надо было лишнее напоминание, оно было кстати. Я вышел из салона и направился к порогу. Здание вблизи казалось подавляюще большим, даже несмотря на огромное количество стеклянных зеркальных поверхностей.
Меж тем мужик в ливрее бешеной лисицей обогнул меня по дуге и распахнул входную дверь.
— Добро пожаловать, — звонко возвестил он. — Мы рады приветствовать вас…
— Тише, — сипло отозвался я, кривясь от каждого громкого звука. — Что ж ты голосишь как блаженный на площади?
Парень опешил. Его глаза выпучились, но дежурная улыбка осталась на месте. Это придало лицу бедолаги на редкость пугающее выражение.
— Кто меня проводит до апартаментов? — поинтересовался я и добавил, — кто выдаст мне ключ?
— Ночной администратор, — проблеял паренек и покосился на улицу, откуда несли мои вещи пара ребят, одетых также по-шутовски.
— Что сегодня за праздник? Или вы всегда так выглядите?
— Неделя русской моды, — совсем уж скуксился швейцар и шмыгнул носом. — Только не жалуйтесь, пожалуйста.