Затем слово дали членам семьи Морозовых. Князь Денис Владимирович был сосредоточен и холоден. Он сухо отметил, что его брат умер как истинный ведьмак и исполнил свое предназначение. В какой-то момент его голос надломился, но парень смог продолжить и попросил помнить о том, что жизнь коротка и отдавать ее стоит только за то, во что веришь.
А после к гробу по очереди вышли ведьмаки. Алина и Олег Шереметьевы, и Иван с Марьей Пожарские. Не скрывая эмоций, они рассказывали про то, каким товарищем им был павший в бою с нечистью Михаил Морозов. А затем ведьмаки собрались в стороне, наблюдая за продолжением траурной церемонии.
— Не думал, что Тальяна была такой близкой подругой Миши, — пробормотал Олег, глядя, как Лошадчак выходит к гробу. Девушка прокашлялась и начала красивую речь о том, как давно она знает Михаила, и как ей даже однажды посчастливилось пообщаться с парнем в дружеской обстановке. О том, как они сидели на крыше городского дома, и вели простую беседу о жизни. Без камер и диктофонов.
— Какая пошлость, — не удержавшись пробормотала Алина, с отвращением глядя на стоявшую рядом с гробом блогершу. — Не удивлюсь, если Тальяна скоро выпустит блог, что она носит под сердцем сына самого темного ведьмака.
— Она может, — согласился Олег.
Следом к гробу вышел худой темноволосый парень с дредами-косичками и татуировками на лице.
— А этот-то как мог быть другом Миши? — ахнула Марья. — Он же из сибирского княжества и половину жизни провел в Московии.
— Сейчас узнаем, — невесело усмехнулся Иван, глядя на парня.
Это был княжич Дубинин. Музыкант, который родился и вырос в Сибири, а затем перебрался в московское княжество. У парня абсолютно не было слуха и голоса. Но все это с лихвой компенсировалось талантом продажника и умением втюхать детям рекламу, завернутую в обёртку песни или клипа. А ещё парень умел попадать в скандальные истории, и извлекать из этого максимальную выгоду. Обвинение в торговле запрещенными препаратами, титул женщины года по версии журнала «Вестник Империи», и ещё десяток поводов, благодаря которым парень почти бесплатно попадал в упоминания крупным новостным группам, которые охотно читала внушаемая молодежь.
Дубинин вышел к гробу и начал говорить. Оказалось, что он познакомился с Морозовым в Муроме, когда приезжал для записи нового альбома. Михаил был настолько харизматичным и интересным человеком, что вдохновил Дубинина сразу на несколько новых композиций. Причем парень упомянул, где его сомнительные шедевры можно прослушать и купить.
— Да, дела, — вздохнула Марья, когда Дубинин прорекламировал свой новый концерт и ушел от гроба.
А для последнего слова вышел Луль. Он слегка покачивался, словно был не совсем трезв.
— Тут никто не знал Михаила, — сказал он и с неожиданной злобой посмотрел вслед Дубинину. — Я общался вживую с ним лишь однажды. Но мне хватило этого, чтобы понять, он был настоящим. Империя не заслуживала такого героя. И вы все…
Распорядитель подошел к трибуне и что-то негромко сказал Лулю. Тот отмахнулся от мужчины и закончил речь:
— Ненавижу льстецов.
— Не думала, что у Миши так много друзей, — Алина прижалась к брату и всхлипнула.
После Луля слово взял мастер Никон. В отличии от блогеров, жрец казался подавленным.
— Михаил был хорошим парнем. Мне повезло его знать, — он замолчал, а потом принялся говорить словно по написанному.
А дальше к гробу потянулись все желающие.
— Не могу поверить, что его больше нет, — жалобно всхлипнула Марья и утерла выступившую в уголке глаза слезу.
Иван обнял её за плечи, и девушка уткнулись в его грудь, дав волю эмоциям.
— Прощай, брат, — прошептал парень. — Теперь ты в лучшем из миров.
— Этот мир и правда лучший, — послышался со стороны склепа звонкий голос, который заставил всех обернуться.
Я вынырнул из портала в том же месте, где переместился с Баюном башню Легбэ. Огромный дуб шелестел ветвями, а лужа крови уже впиталась в землю. Косы на траве боя не было. Значит место схватки с Воронцовым нашли мои товарищи. И скорее всего, меня уже объявили мертвым, посчитав, что огромный зверь сожрал темного ведьмака.
— Может быть, успею посмотреть на свои похороны, — пробормотал я, пошарил по карманам, выудил клубок, бросил его на траву и попросил:
— Выведи меня к деревне.
Клубок дернулся, а затем покатился. Я же, держа в пальцах край нити, направился следом.
В Лукоморье сложно было определить, какое сейчас время суток. Густые кроны высоких деревьев практически не пропускали свет, и на тропах всегда царил полумрак. Несколько раз мне мерещились тени рядом с дорожкой, но они отступали, когда я оборачивался.