— Ты сам напросился, сучий сын.
С этими словами он бросил в меня достаточно мощное заклятие и активировал защитную броню. Но я ждал этого, копил энергию для уклонения и быстрой, мощной атаки. Конечно я не стал блокировать удар, я так всю ману сожгу раньше времени, и не факт что моя нынешняя защита бы выдержала, он явно собирался закончить всё одним ударом. Вместо этого я увернулся в сторону на один шаг, бросился вперёд. Офицер не ожидал от новичка такой реакции и отточенного боями уклонения, и схватился за рукоять своего клинка, второй, сидевший на уступе тоже подорвался, выхватывая клинок. Я рывком прыгнул в сторону первого прописав этой мрази усиленный маной удар снизу в челюсть, рассчитывая пробить его броню за один раз. И у меня это удалось, но я немного переборщил, передержал усиление, ожидая более сильную защиту, отчего остатки его челюсти остались висеть на кусках плоти, судя по хрусту, кости её были вхлам раздроблены. Он отрубился и по инерции улетел назад, как мешок с дерьмом, второй же прямо через падающего напарника и Веню запустил в меня снарядом черного цвета. Я оттолкнул Веню и уклонился используя инерцию толчка. Веня упал от этого, а я сгруппировался для нападения, но второй офицер был быстрее, он пнул меня в грудь, затем побежал на меня, пока я восстанавливаю равновесие техникой шага и достаю палаш, и обрушил на меня клинок, вынудив меня парировать клинок вместо уклонения. Под натиском ударов мне пришлось уйти в глухую оборону и уклонение.
— Ах ты ж падла! Сдохни! — заорал он.
Он уступал моему опыту боя на мечах, но компенсировал этот недостаток магией и грубой силой. Он то и дело выстреливал в нужный момент тем же черным снарядом, и что-то подсказывало мне, что даже вскользь касаться этой дряни не стоит, помимо этого, он слишком быстро ко мне приближался каждый раз, когда я пытался отступить, не давая простора для манёвра. У меня был один шанс всё завершить, но придётся продержаться ещё минуту, чтобы скопить достаточно маны в клинке.
Он всё наседал на меня, я часто терял равновесие от его атак, но так же использовал инерцию его ударов для восстановления своих позиций, благо база из техник шага в бою так глубоко засела в памяти, что я и пьяным машинально воспроизведу каждую кату шагов. Я старался не упускать его из виду, да только чувствовал, что уже выдыхаюсь, даже после стольких дней тренировок. Всё — таки этот утырок сейчас сильнее меня. Возможно это конец для меня. Только он наверняка не осознаёт, что сила и магия не делают нас богами, мы по прежнему люди, нельзя забывать, что сюрпризы порой убивают и сильных магов.
— Бумба Хавата, лезвие преисподней, девятый уровень бездны.
В тот момент когда он снова обрушил свой клинок мой палаш покраснел и разрубил его меч, затем пошёл дальше, разрубив его светящуюся броню и плечо до живота, раздвоив тело удивлённого гвардейца. Его обрубок меча глубоко застрял в моём предплечье, а тело, истекающее фонтаном крови, обмякло и упало на меня, вынудив меня схватить его.
Этой технике рассекающих всё до абсолюта ударов научил меня один ойрат на войне. Не смотря на то, что он уроженец Китая, я повстречал его в качестве старого командира Империи, который до самой старости не проиграл ни одного сражения. Ойратские секреты магии вели свои корни из древности, да только маги у них с каждым поколением стали вырождаться, что стало поводом для императора объявить их мятежниками и отобрать все их свитки с секретами. Некоторые сумели бежать в Россию, старик был одним из них. У старика не было преемника, и он взялся учить многому своих приближенных, боялся, что секреты могут уйти в забвение с его смертью. Приступив к обучению, он взял родовое обещание со своих учеников на службе: обучить этим секретам магов из его народа, дабы вернуть секреты на родину, если такой случай однажды выпадет у нас и наших детей.
Прости старик, подумал я с печальной улыбкой, эти твои знания сгинули вместе со мной, я подвёл тебя.
— Если желаешь чьей-то смерти, гнида, будь готов и сам умереть. — сказал я на ухо уже мёртвому врагу, и отбросил его тело от себя, попутно сдёргивая из него палаш.
Я вымотался, тяжело дышал, был весь в крови, а рукав мундира был надрезан, вместе с предплечьем. Да уж, теперь я не смогу пойти на лекцию.
— Веня, я смотрю, ты совсем в людях не разбираешься. — сказал я ему, вытирая ещё чистым правым рукавом пот со лба и пытаясь отдышаться. — Эти уроды с тебя бы только денег по максимуму содрали. Дали б тебе какую-нибудь дрянь, чтоб отравился, да дело с концом. У них никогда не было того, что ты ищешь.