— Допустим. И какое, в таком случае у вас ко мне дело?
— Очень личное.
Он достал из нагрудного кармана визитку и протянул мне, и на ее обратной стороне я увидел надпись: «если расскажу при Брунгильде — вам придется ее убить».
— Ну ладно, давайте отойдем в сторонку.
— Это ловушка, — предупредила меня Брунгильда.
— Мы недалеко, вон в тот уголок, — успокоил ее Райнер.
— Не вздумай ничего есть или пить рядом с ним.
— Само собой, — кивнул я.
Мы отошли в самый темный угол к самому дальнему столику, Райнер достал из кармана коробочку с тремя антеннами и чем-то типа камертона, поставил на край стола и включил. Коробочка зажужжала.
— Это чтобы нас не подслушали, — ухмыльнулся он.
— Итак?
— Что вам известно об эксперименте, который над вами провели?
— Кое-что, а вам?
— А мне — почти все, но только в теории, а не что получилось на практике.
— И вы мне расскажете?
Он кивнул:
— Разумеется, но не сразу. Если очень коротко — над вами провели специфический ритуал, предположительно разработанный ацтеками. Дверь в лабораторию, где вы находились, была заперта, не так ли? Но вы замок открыли, это ожидаемо. Вы догадываетесь, как вам это удалось?
— Не очень, — признался я.
— Но вы после этого открывали и другие замки, да? Ошиблись хоть раз?
— Нет, ни разу.
— Как я и думал. Итак, герр Нойманн, я предлагаю вам сделку. Вы откроете для меня один кодовый замок, а я расскажу вам все, что знаю о поставленном над вами эксперименте. Вы выиграете намного больше, чем я.
— Что за замок?
— От банковской ячейки. Никаких ограблений — это банковская ячейка, которую арендовал еще мой дед, вот только кода не знает никто.
— Что в сейфе?
— Точно не знаю, и в любом случае это вас не касается.
— Я подумаю.
— Тут не о чем думать. Не согласитесь — я все то же самое расскажу службе безопасности. Должен ли я объяснять, что остаток жизни вы проведете в клетке, с редкими прогулками на коротком поводке?
Я промолчал: да, если спецслужбы узнают, что я способен угадать любой код — о свободе придется забыть.
— Вижу, вы понимаете расклад, герр Нойманн. Встречаемся завтра у главного входа центрального отделения Рейхсбанка. Ровно в полдень.
— Ладно, — согласился я.
— В таком случае — до встречи, герр Нойманн. И еще раз мои поздравления.
Когда мы уже ехали на лимузине обратно в поместье Айзенштайнов, я спросил у Брунгильды:
— Кстати, а что такое этот «великий шторм»?
— Двадцать лет назад мы попытались нанести ответный удар. Но когда объединенный флот Рейха, Британии, Испании и Италии подошел к берегам Америки, начался ужасный, невиданный шторм. На дно ушло двадцать три корабля, в том числе два линкора. Больше попыток крупных атак не было.
— Это дело рук ацтеков? Или их магии?
— Безусловно. Точно известно, что ацтеки умеют вызывать появление волн-убийц…
— Что это?
— Ненормально высокая волна без видимых на то причин. Ну, допустим, при относительно спокойном море откуда ни возьмись — одинокая волна высотой двадцать-тридцать метров. Это явление обычно естественное, но очень редкое и опасное. При ударе такой волны борт корабля может буквально не выдержать давления воды, доходящего до десяти атмосфер, бывает, что корабли размером с танкер ломаются надвое. Ацтеки же умеют вызывать такие волны в нужном месте в нужное время.
— Хм… А не может быть так, что у Америки эти волны возникают чаще?
— Математически это невозможно. Мало того, что там волны-убийцы возникают намного чаще — там они никогда не промахиваются. Природная волна-убийца часто проходит мимо корабля, который ее фиксирует, у берегов Америки они всегда попадают. Второй фактор — только крупные военные корабли становятся целью таких волн, мелкие — никогда. Третий фактор — корабль поражается волной только после того, как будет обнаружен. Совпадения? Не думаю. А во время «Великого шторма» волны-убийцы накатывались много раз, больше тридцати, при том, что сам шторм был, скажем прямо, средненький. Так что факт наличия у ацтеков такой обороны от наших крупных кораблей ни у кого не вызывает сомнения.
Подводя итоги проведенному вечеру, я решил, что он неплох, хоть и не идеален. Идеальное окончание маячило на горизонте и угадывалось в улыбке Брунгильды, но все-таки вышло, что не судьба: когда мы вернулись в усадьбу, мне пришлось при выходе из лимузина поддержать ее уже не из галантности, а по необходимости. Бруни едва держалась на ногах, так что я довел ее аж в ее апартаменты.