С моим появлением шевеление замерло. Все уставились на меня. Кто с радостью, а кто и со страхом. Многие крестились, что-то шепча.
– Да не зомби я, вполне живой. Вот сделаю своё дело и вообще оживу, – бормотал я себе под нос, плетясь к выходу. Вышли через двустворчатую дверь на открытую палубу. Миновали ещё одну мачту. Посередине палубы на небольшом, с полметра, возвышении стояла лодка, затянутая парусиной и привязанная к скобам.
– Люк в грузовой трюм, – сразу сообразил я, – а чтобы матросики туда не шастали, придавили его шлюпкой. Да ещё и приличного размера. Предусмотрительно!
Маневрируя среди народа, сидевшего и стоявшего на палубе, но уступавшего мне дорогу, добрался до ступенек на бак. Поднялся, добрёл до необходимого мне места рядом с деревянной фигурой кого-то. Взялся за верёвку и, отпихнув холопа (а то, может, он меня ещё и над «очком» держать будет? – подумалось), ступил на решётку. Глянул вниз, сразу поплохело.
Форштевень резал неспокойные волны, создавая приличный бурун, то поднимаясь на волну, то скатываясь с неё. Брызги долетали до гальюна, а мой желудок принялся энергично протискиваться в горло. Я резко поднял голову и зафиксировал взгляд на брусе бушприта, задрал рубаху и присел в позу орла. Пришло облегчение. Посмотрел на холопа, а за его спиной столпился, наверное, весь экипаж и все пассажиры. Выглядел народ импозантно: обросшие давно не стрижеными волосами, бородатые, в драных парусиновых рубахах непонятно-грязного цвета, в коротких штанишках, и все босые. Сгрудились тесно. Кое-кто из задних рядов даже приподнялся, опершись на плечи товарищей. Боялись, видно, пропустить демонстрацию исторического события. То-то нос корабля начал глубже в волны зарываться!
– Твою маман! Вытаращились, как на неведому зверюшку, козлы.
Тут я вспомнил, что меня называли боярином, значит, я благородных кровей и обладаю какой-то властью. Придав голосу побольше суровости, я рявкнул:
– Чего уставились, работы нет? Сейчас закончу – всем найду!
Корабль стал карабкаться на следующую волну, ей это не понравилось, и меня окатило снизу доверху. Быстро соскочил с нужного места и, прихрамывая, побежал, балансируя руками. Зрители быстро раздались в разные стороны. Мокрая рубаха прилипла к телу. Я успел продрогнуть, пока шкандыбал по палубе, и поспешил юркнуть внутрь каюты. Пантелеймон встретил меня там с большим куском холстины в руках:
– Щас, боярин, разотру тебя, а то вода холодная, да ветер, а ты только с того света, прости, Господи, вернулся. Как бы лихоманка какая не привязалась.
Растёр он меня на славу, помог надеть такую же, как была, рубаху и кальсоны с тряпичными завязками. Опять опоясал верёвочкой. Сразу вспомнилась мама, что зимой заставляла меня поддевать под брюки для тепла кальсоны с начёсом, китайские.
– Ещё на палубу пойдёшь, Илья Георгич? Нет? Ну, тогда спи, – сняв с меня опояску и сунув её под подушку, сказал Пантелеймон и, перекрестившись на икону, отошёл в угол.
Я, тоже перекрестившись, лёг на свой рундук. С опояской я явно попал впросак. Это холопа удивило, но можно списать на потерю памяти. Спать мне после нечаянного купания и энергичного растирания совсем не хотелось. Решил проанализировать ситуацию ещё разок.
Итак, я в теле русского боярина примерно моего возраста. Век, приблизительно, шестнадцатый-семнадцатый. На корабле с иностранной командой плыву (иду! – поправил сам себя) куда-то на юг. Это если судить по положению носа корабля и заходящего солнца. Что за море, Чёрное? В нём нет таких вальяжных волн, да и цвет воды другой, ходили, знаем. Да и русских портов, куда могли бы заходить иностранцы, на нём в этом времени тоже нет. Как и флота. Вопрос: как русские, да ещё числом, как понимаю, не малым, смогли на иностранный корабль попасть? Ответ – никак. Крым – татарский. А мы с оружием, что, по их понятиям не есть хорошо. Да и до него, до Крыма, добраться – проблема. И корабль найти. Но турки через проливы не пропустили бы чужой корабль с вооружённым отрядом на борту. Они со всей Европой в эту эпоху постоянно резались. Для них все христиане враги. Тогда какое? Средиземное? А к нему что, пешком? И где же русские воины могли нанять немецкое судно с экипажем в турецких водах? Так, ещё Балтийское есть. Но там гораздо холоднее, а температуру здешней водички я, хе-хе, измерил. Да и берега там время от времени видны. В Атлантику русские вышли гораздо позже, веке в восемнадцатом, если правильно помню. И на своих кораблях, со своими экипажами. А всё же, в какую эпоху я влетел? Надо срочно уточнить. То, что я боярин, не говорит ничего. Бояре существовали и до Петруши, и при нём. Но тогда в ходу было уже немецкое платье, а тут явно русское. Холопы – так же. Корабль. Ещё бы в них разбираться! Я ведь морпех, а не моряк. Так, знаю кое-какие слова и выражения, на службе нахватался.