Мы завели моторы точно по графику и начали медленно выбираться из нашего лагеря. Поехали по дороге и попали буквально в другой мир. По улицам бродили толпы иракцев.
Многие из них даже внимания на нас не обращали, они были заняты тем, что разворовывали все объекты в зоне видимости.
Вскоре мы выбрались из этого жуткого места и въехали в сельскохозяйственный район, после которого должен был начаться пригород Багдада. Тени становились длинней, а небо серело, и мы прибавили газу.
Приближаясь к линии 00, мы связались по радио с «Воюющей свиньей». Неуклюжие легкие бронированные машины стояли на западной стороне дороги, стояли замкнутым кругом: корпус к корпусу, стволами наружу. Мы припарковались у дороги и стали ждать, пока они перестроятся, медленно заедут на щебенку и займут свое место в голове нашего формирования.
Я взял маркер на спирту, чтобы помечать на карте наш прогресс. Сначала мы прошли без инцидентов линию 05 по сетке координат, а потом и линию 10.
Итого — десять километров по необследованной территории без осложнений. Между нами и Баакубой оставалось двадцать километров. Я уже ставил на карте галочку рядом с 14-м километром, как вдруг услышал грохот — это открыла огонь автоматическая скорострельная авиационная пушка, установленная на «Хаммере».
Затем общее оповещение всех транспортных средств от «Воюющей свиньи»: «Вооруженное сопротивление с обеих сторон дороги».
Дорога перед нами сворачивала направо, и вся колонна легких бронированных машин растянулась вдоль этого удачно расположенного изгиба.
Вокруг тишина. Я связался с моими группами, может, они видят то, до чего мои глаза не достают.
— Всем пунктам Убийцы-два, не вижу цели. Что у вас?
— Два-Один наблюдает. Ничего веселого.
— Два-Два. Нет ничего.
— Два-Три. Пусто.
Над нашими головами прожужжали снаряды. Стреляют с поля. Снаряды упали на дорогу и начали по ней кружить; сыпались искры. Выглядели безвредными, почти красивыми. Рота легких бронированных машин не стреляла в тени: там были люди и они хотели воевать.
Лазерные точки танцевали рядом с нами, это наши морские пехотинцы целились в окна и двери. Ждали оттуда действий. Никто не стрелял.
Позади нас морские пехотинцы открыли огонь из оружия 50-го калибра, звук не перепутаешь — дзынь-бах, дзынь-бах — это «Mark-19». Мы не видели, во что они стреляют, поэтому сами огонь не открывали и наблюдали за нашим сектором. Все еще нет целей.
Артиллерийский огонь был настолько громким, что нам с Уинном, чтобы услышать друг друга в салоне «Хаммера», приходилось орать.
— Они прощупывают наши слабые места, — закричал я.
Он покачал головой и добавил:
— Мы — слабое место.
Вспышка, превратившая дорогу в серое облако дыма и пыли. Миномет. Снаряд упал на западный отрезок дороги слева от нас. Я посмотрел на Уинна.
— Ты это видел?
— Да. Большая, — произнес Уинн с оттенком издевки в голосе.
— Посмотрим, куда следующая приземлится, — крикнул я. «Может, пора нашему „поезду“ уже как-то двигаться?» Следующая упала справа от дороги. Потом опять слева, но ближе. Они загнали нас в тиски и теперь спокойно обстреливали. И все благодаря нашей идиотской тактике — нарвались на засаду объединенных войск и стоим. Сначала нас остановила пехота, а теперь, конечно, бьют по статичным целям артиллерийские средства.
— Головорез-два, двигайтесь к западной части дороги, от вас требуется огонь на подавление. «Воюющей свинье» необходима подмога, ей нужно отойти назад, на юг.
На моем лице появилась беспомощная улыбка. Это же безумие.
— Эй, Уинн, начальство требует, чтобы мы направили наши малюсенькие «Хаммеры» вперед, и помогли легким бронированным машинам отступить назад.
Я повел свой взвод вперед, и мы в темноте безбожно палили вокруг, надеясь подстрелить как можно больше этих хреновых иракцев, а в это время легкие БМ уже катили по автостраде в обратном направлении.
Когда пришла наша очередь отступать, мы развернулись и с педалью газа в пол умчались назад.
Хоть какая-то дистанция между нами и позициями врага. Сейчас можно вызвать подкрепление в лице самолетов-бомбардировщиков и ждать рассвета.
Мы распределили время караула, залезли под «Хаммеры» и залегли, «наслаждаясь» бессонницей.
Ранним утром 9 апреля я выдавливал из пакетика виноградный джем на крекер из пайка. Мы с Уинном уже час сидели у рации и ждали, когда рассветет.