Он улыбался даже в такой атмосфере, и это как-то сразу расположило меня к нему. Мы разговорились. Дейв пытался поступить в колледж «Уильям энд Мэри». Его брат учился в Дартмаусе.
— Ну что ты обо всем этом думаешь? — я попытался задать вопрос как можно с меньшим волнением в голосе.
Дейв улыбнулся и сказал:
— Я думаю, это лето для нас будет дерьмовым. Но я все детство мечтал вырасти и стать офицером морской пехоты. Как там говорится в пословице? «Боль проходит. Гордость остается навсегда».
Я же ответил, что видел надпись на бампере одного из автомобилей, стоящих на здешней парковке: «В поту еще никто не тонул», — почувствовал, что в глубине души нервничаю. То есть не было страха или беспокойства — это пришло позже, а вот какая-то тревога все не отступала. Трансформация в морского пехотинца — хорошая проверка для американского молодого человека. Репутация морской пехоты всем известна.
Мы прочувствовали это на своей собственной шкуре, получая на складе обмундирование утром третьего дня. Все курсанты построились и зашагали от бункера к бункеру, нам выдавали рубашки и брюки зеленой камуфляжной ткани, нейлоновые ремни с двумя фляжками оливкового цвета, ну и всякую мелочь типа спрея от насекомых с надписью: «Средство, отпугивающее насекомых и членистоногих». Болтавшиеся на складе два молодых морских пехотинца решили воспользоваться предоставленным им шансом и «подставить» будущих офицеров, гаркнув: «Вольно!»
Такую команду мы еще не проходили. Я, мысленно аплодируя им, все же пытался дать понять, что не собираюсь терять собственное достоинство.
— Давайте не будем делать из нас посмешище. Встать по стойке «смирно»?
Курсанты рядом со мной немного выпрямили спины, руки опустили по швам. На что два морских пехотинца сказали, что в ШПО можно стоять только двумя способами: либо по команде «вольно» — при которой ступни солдата находятся друг от друга на расстоянии примерно 30 сантиметров, руки сомкнуты за спиной, лицо поднято, взгляд устремлен вперед, либо по стойке «смирно» — ноги вместе, спина прямая, руки по швам.
Позже, на обед, нас привели в полуцилиндрической формы ангар из гофрированного железа — так называемый куонсетский ангар,[1] собранный впервые во время Второй мировой войны в местечке Квонсет-Пойнт, штат Род-Айленд. Жуя бутерброды с мясом и яблоки — готовые обеды, которые морские пехотинцы называли «мерзкой коробкой», мы буквально испеклись в этой нагретой солнцем алюминиевой печке. Здесь мы познакомились с нашим командиром, который, похоже, относился к нам с таким же омерзением, как к этим обедам. Чисто выбритая блестящая челюсть, нос с горбинкой, седеющие волосы как-то не соответствовали образу полковника-контрактника. Но силы ему было не занимать, он выглядел так, как будто мог уложить на землю любого, властность чувствовалась в каждой нотке его голоса.
— В каждом курсанте мы пытаемся отыскать такие качества, как интеллект, человечность, моральные ценности, которые в дальнейшем помогут ему успешно управлять группой людей. Мы ищем командиров, — сказал он нам. — Поведение курсантов в ситуации давления — это ключевой показатель «потенциала командира». Пытаясь выявить командиров для морской пехоты, которые впоследствии смогут посмотреть врагу в лицо, мы должны знать, кто может думать и действовать в стрессовой ситуации. Стрессовую ситуацию создают в ШПО многими способами, и вы это еще увидите.
Закончив свой монолог, он представил нам инструкторов школы морской пехоты. Все они были инструкторами строевых учений. Хотя в ШПО их называли «сержантами-инструкторами». Мы должны были обращаться к ним, упоминая должность, чин и имя. Штат инструкторов четким маршем зашагал в нашу сторону и встал перед нами по стойке «смирно». Форма цвета хаки с пятнами разноцветных нашивок. Глаза, сфокусированные на стене, прямо над нашими головами. Улыбок не было. Они были сержантами или штаб-сержантами, или орудийными сержантами, большинство прослужили в Вооруженных Силах лет десять-двенадцать. Я видел шрамы, бицепсы и татуировки. Когда представление инструкторов закончилось, полковник повернулся к ним и произнес десять слов, которые положили конец нашей гражданской жизни:
— С этого момента ситуация должна находиться под вашим контролем, действуйте в соответствии с расписанием дня.
Столы были мгновенно перевернуты, стулья убраны в сторону — я даже забыл о полусъеденном яблоке в руке. Теперь мы находились в подчинении своих инструкторов. Мы все, одновременно, начали выбегать из куонсетского ангара. У меня возникло желание рвануть, не останавливаясь, куда-нибудь в лес, выбраться на шоссе и оттуда автостопом добраться домой. Но гордость в молодой душе превосходит другие импульсы, и я, вместе со своими сотоварищами, вскоре стоял в строю взвода новобранцев.