Затем он перешел к своей следующей жертве, а я начал быстро собирать все то, что всего лишь несколько минут назад было аккуратно упаковано в моем вещевом мешке: «Что я вообще делаю в ШПО?». Дейв, стоящий рядом со мной, улыбаясь, поймал мой взгляд и произнес одними губами: «Новичок».
2
КАЖДОЕ УТРО, РОВНО В ПЯТЬ ЧАСОВ, все курсанты дружно просыпались, потому что ночной караул включал флуоресцентное освещение. Это примерно то же самое, что выстрелить над ухом из пушки. Инструкторы буквально высыпали из офиса, концентрируясь у двери длинной комнаты. У нас было пять секунд, чтобы приземлиться с наших полок на пол, нырнуть в черные резиновые хлопушки (в морской пехоте так называли сланцы) и встать по стойке «смирно», причем пальцы ног должны были касаться черной линии, пролегающей вдоль всей комнаты. Никакого предупреждения. Никакого надевания сланцев на ходу. Не стонать и все делать очень быстро.
Самым громким всегда был Олдс.
— Я хочу увидеть лес ранним утром. Я хочу выяснить, кому во сне приходили в голову грязные мыслишки на мой счет.
Он шнырял туда — обратно вдоль линии, немного поворачиваясь в корпусе, пялился на нас, определенно вглядываясь в район паха. Еще два инструктора — штаб-сержант Карпентер и штаб-сержант Баклер — стояли неподвижно, с масками безразличия на лицах. За три недели подготовки мы так ничего о них и не узнали. Мы видели их каждое утро, но наше общение не сходило с нулевой отметки.
Их любимым утренним ритуалом было смотреть, как мы по счету одеваемся. После построения вдоль линии нам предстояло освоение новой версии игры «Саймон говорит».
— Надеть левый носок! — надрывали свои глотки инструкторы, и мы стремглав начинали исполнять приказание. У нас было три секунды, чтобы снять сланец и нырнуть в черный носок.
— Слишком медленно! Снимайте! — ревел Олдс в такт мерному шагу.
Мы возвращались к исходной позиции, держа по носку в каждой руке. Боковым зрением я видел стоящего рядом с собой курсанта Данкина. После того как Данкин стал громоотводом недовольства и ненависти наших инструкторов, я начал проклинать систему, по которой спальные места распределялись в алфавитном порядке. В то время как вся команда играла с сержантом-инструктором в «Саймон говорит», Данкин, как будто не слыша его команд, медленно одевался. Это заметил, конечно же, не только я, но и Олдс.
— У нас тут есть индивидуальность.
Олдс произнес слово так, как будто слово «индивидуальность» являлось синонимом слова «маньяк».
— Курсант Данкин, что это вы делаете? — спрашивал Олдс, произнося слова в ритм барабанной дроби, которая, наверное, всегда звучала в его ушах.
Данкин не отвечал.
Не ответил он и сейчас. С отсутствующим взглядом, направленным на противоположную стену, он снял носок и вернулся в исходную позицию. Олдс концентрировал взгляд на пять сантиметров выше носа Данкина, шипя так, что его могли слышать только находящиеся в непосредственной близости:
— Я тебя вышвырну отсюда, щенок. Но прежде чем отправиться домой, я заставлю тебя страдать.
Данкин моргнул, Олдс набрал в легкие побольше воздуха и заорал:
— Правый носок! — в этот раз он даже не посмотрел, как быстро справились все остальные. — Слишком медленно!
После десяти таких раз мы взяли в руки сапоги, встали на колени и маршем потопали на своих четырех конечностях вокруг спальни. Олдс объяснил: медленно приводимые в исполнение приказы приводят к потере преимущества. Мой страх перед ШПО начал потихоньку перерастать в разочарование. Я не понимал правил игры. Всё было как в тумане, я ожидал от морской пехоты большего. Я ползал по кругу с сапогами на руках и мечтал о том, чтобы бросить всё и вернуться домой. Я бы мог провести остаток лета, работая телохранителем. Боец — это, наверное, не тот социальный статус, который мне нужен.
Когда Олдс объявил об окончании игры, мы оделись и отправились на площадку для занятия физкультурой.
Центром физкультурной площадки был красный деревянный помост. На нем, спиной к восходящему солнцу, стоял цветной сержант из Британской королевской морской пехоты. Он приехал из Соединенного Королевства по обмену, и ему определенно нравилось приводить в форму так жаждущую этого американскую команду.
— А, курсанты, доброе утро. Надеюсь, отсутствие биг-маков и просмотра шоу Джерри Спрингера хорошо сказалось на вашей готовности к утренним занятиям. Помните, ничто так не подтверждает ваших усилий, как рвота фонтаном.