Услышав мой голос, Харрик подъехал ближе. Ножи у него на бёдрах вспыхивали серебром.
— А девчонка выросла.
Ама спрятала меня за собой.
— Ты и твои воры, Харрик, взяли всё, что хотели. Вам пора.
Харрик был мужчиной невероятно высокого роста, с густыми, кустистыми бровями и тяжёлыми, крупными кулаками, но больше всего меня пугали его глаза. Они какое-то время, сузившись изучали меня, а затем вернулись к Аме.
— Я в своём праве, старуха. Девчонка моей крови.
Ама не отступилась. То, как хорошо они знакомы, меня поражало.
— Здесь у тебя нет никаких прав. Она не твоя.
— Это тебе так хочется верить. — Его взгляд вновь обратился ко мне. — Взгляни на её волосы. На яростный блеск в её глазах. Она жаждет убить нас всех. Это в ней от меня.
Я не могла не заметить гордости в его голосе. Желудок скрутило, заболела голова. Съеденное мясо просилось наружу, словно вепрь ожил и стал брыкаться. Перед глазами мелькали воспоминания. Разговоры шёпотом между Амой, Онни и Недрой, нечаянно услышанным обрывкам которых я так долго отказывалась верить. Правда.
Борясь с отвращением и стыдом, я снова посмотрела на Харрика.
— Ты для меня такое же животное, как другие. Не более.
Стефан метнулся ко мне, грозясь проучить за недостаток уважения, но Джафир оттолкнул его в сторону и подошёл сам.
— Придержи язык, девчонка! — Он занёс руку, словно собираясь ударить. — Иначе мне придётся его вырвать. — Затем нагнулся и, понизив голос до рыка, добавил. — Понятно? А теперь иди к остальным.
Глаза жгло от слёз. Что же он за человек? Явно не тот Джафир, которого я, казалось бы, знала. Зрение затуманилось.
— Как ты мог так поступить?
Джафир зло посмотрел на меня, в свете костра его лицо и грудь блестели от пота.
От него пахло лошадьми, грязью и предательством.
— Назад! — стиснув зубы, снова приказал он.
— Ненавижу тебя, Джафир де Альдрид! — прошептала я, вернув ему взгляд. — И теперь буду проклинать и ненавидеть, пока дышу.
— Довольно! Поехали! — гаркнул Харрик, разворачивая коня. — Мы получили, что хотели. — И, язвительно посмотрев на Аму, добавил. — Я ещё вернусь.
Джафир и остальные покинули нас тем же путём, каким явились в долину.
Их отъезд был столь же поспешным и бурным, как появление. Жеребец под одним из стервятников метнулся в сторону Пэты, и та, вскрикнув, попыталась увернуться, но упала под копыта и одна лошадь сломала ей ногу. Мы бросились на помощь корчившейся от боли Пэте. Осмотрев её, Кэрис сказала, что перелом скверный. Мы вшестером осторожно подняли раненную и занесли в разграбленный общинный дом. Расчистили место среди разбросанного мусора и уложили её. Кэрис принялась осматривать ногу, а Онни шептала Пэте на ухо слова утешения.
Мика выбежал из темноты, таща за собой мешок.
— Последний стервятник его уронил! Соскользнуло с седла, а он даже не заметил!
— Что ж, спасибо и за это, — сказала Ама, оценивая урон. Один мешок дикого овса.
Я уж точно не стану за него благодарить! И в следующий раз не остановлюсь, когда рука потянется за ножом.
Глава восемнадцатая
Пирушка продолжалась до глубокой ночи. Они свалили добычу в главном здании, доели вепря, выпили много Харрикова зелья. Фергюс довольно поглядывая на гору трофеев, сообщил:
— Наш клан уедет завтра.
Вид у него при этом был такой, будто сейчас, после того как мы захватили столько добра, самое время затеять большое переселение.
Но и Харрик поглядывал на гору. Изрядная доля принадлежала ему. Он и его спутники переночуют с нами, а поутру вернутся в свою крепость за рекой. По такой высокой воде в темноте пересекать реку слишком опасно. Ещё немного, и выйдет из берегов.
Я раскатал скрутку и лежал, обессиленно глядя в небо между стропилами. Последние несколько часов прошли в жутком напряжении. Я всячески старался сбить остальных со следа, даже сказал, что видел огни в противоположной стороне, но когда до нас донёсся сильный аромат жареного вепря, их уже было не остановить.
Чувствуя, как окаменели мышцы, я следил за Харриком и Стефаном, от которых можно было ждать чего угодно. Да и за остальными присматривал.
А потом увидел Морриган. Её глаза. Их выражение.
«Я ненавижу тебя, Джафир!.. И буду ненавидеть тебя, пока дышу!» Я закрыл глаза.
Мы уезжаем. Морриган порадуется. Ей больше не придётся меня видеть.
Но мне предстоит её видеть, пока дышу. Её лицо будет вставать перед моими глазами каждый раз, когда засыпаю вечером и просыпаюсь утром. Я заставлю себя забыть последние слова из её губ и стану помнить другие: «Я люблю тебя, Джафир де Алдрид».