Петр Ольшувка
МОРРИГАН
Человек уподобляется тому, на что глядит достаточно долго. Соответственно — это же относится и к уму в башке; чем ты глупее, тем меньше времени тебе нужно — вот о чем размышлял стражник Павел, зыркая на стоящего рядом и опиравшегося на алебарду другого стражника, Якоба. Тот же, в свою очередь, долгое время пялился на морду тягового вола. Павел открыл подобие, когда те оба одновременно облизали громадными язычищами поросшие рыжеватым волосом морды. В жаркое летнее утро эта мысль показалась стражнику забавной, она помогала как–то вынести стояние на солнце в полном вооружении. Совсем недавно они перетрясали возы под аккомпанемент визгов и певучих проклятий купца с юга, который предусмотрительно ругал стражу на собственном языке — Якуб был крупным, глупым, медлительным, зато и сильным словно вол, и при том ужасно раздражительным.
В то время, как стоящий в городских воротах Якуб все больше становился похожим на вола, Павел наслаждался своими наблюдениями, начальник городских таможенников, мастер Винсент начислял пошлину, а купец пытался ругаться на непонятном языке, на самом конце длинной очереди ожидающих что–то зашевелилось. Павел первым заметил огромного рыцаря на боевом коне, который рваным галопом выехал из–за череды повозок, таща за собой навьюченную сменную лошадь. Рыцарь держал прямо длинное копье с развевающимся вымпелом, в седле же он сидел словно броневая башня. На нем был остроконечный шлем с султаном, на плече был повешен щит — черт знает для чего, видимо, ради красоты. Длинная (наверняка шелковая) покрывающая доспехи накидка мерцала в прямых солнечных лучах, свисавший с конского зада дорогой плащ волновался.
Секретом рыцаря оставалось то, каким чудом все его одежки развевались, потому что даже про самый легонький ветерок все могли только мечтать. Но, наверняка все это делал он ради эффекта, потому что ехал сам, без свиты или, хотя бы, оруженосца, как самый последний солдафон. Явно, что был он меньшим господином, чем желал выглядеть, посему приходилось пускать пыль в глаза. Зато эффектно — наверняка он представлял здесь самое замечательное зрелище.
Для Павла это было неплохой оказией и самому показать себя с лучшей стороны. Он покричал на возчиков, приказав им, чтобы дали проезд благородному господину, после чего с воинственной миной сам встал посреди дороги. С рыцарями бывает по–всякому, но этот ехал в город, так что наверняка не начнет свое здесь пребывание с того, что раздавить стражника. И действительно, рыцарь остановился как вкопанный. Зеваки затаили дыхание в надежде, что вот сейчас он подымет коня на дыбы и задавит Павла. Глаза вечно недовольного мастера Винсента, Якуба и ожидающих под воротами возниц на мгновение перенеслись с одного рыцаря на обоих.
— А не пожелает ли благородный господин сообщить, кого будет принимать в гостях наш город! — Павел подслушал эту формулу у бургомистра и лет пять ожидал, чтобы ею воспользоваться. И вот это мгновение наступило.
— УБЕРЗКЗИМОК — громко прогудел из глубин своего железного горшка рыцарь. Стражник с умным видом притворился, будто все понял; расспросы бы лишь все испортили.
— Павел, пропусти благородного господина, — властным голосом включился в сцену мастер Винсент.
Павел отодвинулся в сторону и отдал салют алебардой. Свой момент он уже пережил.
Рыцарь проехал сквозь ворота и теперь медленно продвигался по улице. Видели его еще довольно долго — султан шлема достигал чуть ли не второго этажа домов, а вымпел на копье — еще выше.
Все в городских воротах вернулись к своим занятиям.
Тем временем, рыцарь положил копье на плечо, передвинул щит за спину и снял свой огромный шлем.
Под ним была небольшая мягкая шапочка. Заботиться о внешнем виде было достаточно мучительно, зато и выгодно — во вьюках он вез на продажу немного вещей, которые рыцарю иметь вроде и не пристало, и было ему лет семнадцать, может и восемнадцать. Городской таможенник мог привязаться к желторотому одиночке, не смотря на то: дворянин тот или не дворянин.
Парень увидал грязного пацана, который сосредоточенно писал в подворотне, чтобы попасть струйкой прямо в средину дома. Молодой рыцарь позвал его.
— Эй, малой! Где тут Дом под Конем купца Бернарда?
— Проводить?
— Нет, в носу поколупаться… Веди.
Какое–то время они пропихивались по не слишком и забитой, но чертовски узкой улочке. Въезд через малые ворота оказался ошибкой: на главном тракте рыцарь без особого труда мог вести обеих лошадей рядом друг с другом, в то время как тут приходилось буквально пропихиваться. Проводник был слишком мал, чтобы вести подъездную, а оставить нагруженного коня сзади означало искушать воров. Нескольких потенциальных охотников на его добро, чужак уже краем глаза заметил. Впрочем, показывавший дорогу сопляк тоже с охотой свистнул бы чего–нибудь, если бы только пронюхал оказию. Шут старого короля, с которым рыцарь как–то беседовал, говорил, что в этом мире хватает лишь воров да врачей.