Они не были знакомы достаточно долго, чтобы насладиться ссорой. Алисия с некоторым удивлением открыла, что молодой рыцарь может быть с ней язвительным словно… госпожа учительница магии.
— Аля, послушай. Я доведу тебя до цели и помогу вернуться, но вместе с тем хочу знать: та ли это цель.
— Если ты мне не веришь, то какого черта в это дело лез? Ты не обязан был этого делать!
— Это ты не обязана спасать мир. С ним ничего не случится. Как раз этого я и не могу понять! Ничего, абсолютно ничего здесь не держит! Боишься инквизиции? Не желаешь глядеть на войну? Так можешь уйти, куда только глаза глядят. Будет виной всему Морриган или нет, ты можешь попросту уйти, и ничего не случится! Тебе не нужно ничего делать.
— Никто ничего не должен делать! Достаточно будет не знать, а потом сделать глупую мину! «Я не знал…», «никто мне ничего не говорил…», «откуда мне было знать! И все будет замечательно! Пепел вновь превратится в людей, головы прирастут к шеям. Но только моя долбаная проблема состоит в том, что я уже знаю! Я знаю, что происходит, я знаю, что будет, и я знаю, чем все это кончится! И еще я знаю, что должна и могу этого не допустить! Знаю, что такая возможность у меня имеется!
— Женщине не пристоит обладать такими знаниями.
— Ой, только не надо повторять глупостей за учеными нашего пресветлого князя! Я волшебница, а не женщина! Я что, сижу на рынке и торгую петрушкой? Или же у меня есть дом? Дети? У меня даже матери нет, как будто бы из яйца появилась!
— Зато у тебя имеются другие женские элементы.
— Лапы забери! Ты же обещал!
— Твоя проблема состоит в том, что все время нужно забирать лапы. Ты вырвалась из места, которое не было твоим домом, и упорно стоишь на том, что все это ради большой и священной цели. А не лучше ли шататься без цели? И делать что–либо не потому, чтобы спасать мир, но только лишь затем, что имеешь на это охоту?
— Нет у меня охоты первый раз идти в кровать лишь бы где, лишь бы когда и… — Алисия запнулась, перепуганная тем, что только что хотела сказать, и его внезапно изменившимся лицом.
В себя он пришел молниеносно.
Как–то раз она слышала, как он ругался, видела, как он бил людей по голове. И вот теперь, впервые она перепугалась его… вежливости. Потому что Губерт неожиданно заговорил деликатно и спокойно, приятным тоном, с которым наверняка бы обратился к королеве. Ведя ее на эшафот.
— Договорите, пожалуйста. Лишь бы с кем. Благодарю за то, что вопрос поставлен стол ясно. Я все понял и немедленно приму к сведению. Прошу прощения, что не понял раньше. Ведь я всего лишь тупая дубина, которую слишком часто били по шлему, так что вам придется понять это и простить, поскольку это всего лишь болезнь благородства. Именно на ней основана торговля честью, а я с этого живу.
Губерт замолчал. Алисия поняла, что ляпнула лишнее. Он обещал ей опеку в пути. Слово свое он сдержит и конец — видимо, все это было ошибкой, которую самое время исправить.
Его собственный план достойного завершения рыцарской карьеры неожиданно показался юноше глупым и нереальным, противоречащим всему, что он до сих пор делал. Но в течение всей своей недолгой жизни слово свое он держал — нельзя вот так сразу поменять все свои привычки.
Теперь все было иначе, чем год назад. А со временем можно сделать все, что угодно — его нельзя лишь повернуть назад. И осознание этого не подсладило его поражения.
Губерт вел. Весь следующий день они не разговаривали друг с другом. Продвигались они довольно быстро, насколько позволяла вытоптанная тропа, полная выбоин, глубоких и узких колей, резких поворотов, кустов, вымытых дождями ям, в которых лошадь могла поломать себе ноги. Непонятно почему, но тропа эта носила гордое наименование королевского тракта. Слишком громко — никакая коронованная глава не призналась бы к чему–либо подобному без оскорбления чести. Несколько раз приходилось давать лошадям отдых.
Молчание становилось все более обременительным. В конце концов, Алисия решила хоть как–то объясниться, только ничего из этого не вышло.
— Я не обиделся. Если меня кто оскорбит, это легко увидеть — тогда я хватаюсь за оружие. Такова профессия. Никто не примет на службу рыцаря, которого можно безнаказанно оскорбить. Что же касается нас… Я доведу тебя до Морриган. Устроишь все проблемы между волшебницами, после чего я проведу тебя домой. И все. С рыцарскими делами будет покончено. Как правило, свое место я знаю, вот только сейчас слишком много думал. Совершенно напрасно, не моя это специальность.
Аличия не ответила. Иногда дискуссия не имела никакого значения. Раз уж обиделся — то мнения своего не поменяет, даже если бы его убили. Профессиональное воспитание, даже клещами палача этого не вырвешь. Она закусила губу.