— Госпожа учительница догонять меня не стала. Наверное, сидит сейчас и трясется от смеха. Она всегда говорила, что вместо того, чтобы мучиться с рукоприкладством по отношению к дураку, будет лучше поглядеть, как он сам себе наставит синяков. За то мое выступление на экзамене она, видимо, получила громадное удовольствие.
Она потянулась за каким–то корешком, обмакнула его в соус (в серебряной мисочке! Даже при дворе у князя посуда была скромнее…). Какое–то время она сосредоточенно жевала зеленый хвостик.
— А уже когда мы расстались, первое, что я сделала, это сняла комнату в самом лучшем постоялом дворе города — сразу же с громадной бадьей. Я сидела в горячей воде, а служанка мыла мне спину. Вай! Как вспомню, так мне сразу же смеяться хочется. Когда я наконец выспалась в чистой постели, так пришел хозяин и выставил мне счет.
Губерту это чувство было знакомо.
— Аля, это же пробуждение героев.
— В первый раз, это же словно посвящение в рыцари, не так ли? Нужно было что–нибудь скоренько придумать.
— Но ведь ты же могла наколдовать кучу золота?
— Только я не могу подобного рода чар фиксировать. Золото было бы золотом, может, с часок после того, как покинуло мои руки. Тогда я сняла эту комнату еще на несколько дней и скопировала вспомогательную книгу чар из библиотеки моей школы. И стала очень быстро учиться. В основном мелочи, лишь бы поскорее. В жизни столько не работала. В уплату за комнату я вылечила хозяина от мозолей и ревматизма, потом появилась идея и я переработала чары с постелью, чтобы они подходили и для шкатулки с деньгами.
Аля усмехнулась собственным воспоминаниям, а Губерт сохранял каменное выражение лица. Чары получились удачными. Они делали так, что в постель мог лечь только хозяин, всякий другой оказывался за кроватью или под ней, как будто никакой мебели и не было. В самом начале их знакомства Губерт провел бессонную ночку, пытаясь добраться до Алисии. По этой причине она вспоминала этот случай долго и всегда с обидным смехом. Сам он со всей охотой запретил бы красивым девчонкам применять подобные заклинания под угрозой немедленной старости.
— Я продала массу заколдованных шкатулок. Всякий жадина в округе купил себе такую, так что мне уже не нужно было беспокоиться о средствах на жизнь. Своих клиентов я заставляла называть себя волшебницей. Ну а потом началось… Местный барон купил несколько сундуков для сокровищницы, ворота, пару шкатулок. А после этого заказал кое–что для изготовления золота.
— Госпожа… такая молодая дама должна вести себя осторожно и разумно.
— Ваше Достоинство, я не умею изготавливать золото. То, которое у меня выходит, тут же превращается в песок. И давать его кому–либо было бы неразумно и неосторожно. И нечестно.
Она сразу же поняла, что обращаться с подобными словами к этому человеку было ошибкой. Только поздно было уже откусывать себе разболтавшийся язык.
— Я могу обеспечить тебе подходящие условия для науки, работы и совершенствования твоего искусства.
Тому, что бегство удалось, нужно было благодарить встреченного наемного убийцу. К себе она возвращалась пешком и вдруг ощутила возбуждение, которое и выдало его укрытие в закоулке. Аля развернулась и тут же встретилась лицом к лицу с двумя следующими. Когда они набросили ей на голову вонючий мешок, заклинание наполовину уже было произнесено. Оглушить они ее не успели, а может и не подумали, что худенькая девчонка сможет защищаться. А потом внезапно очутились где–то далеко–далеко, где пустой мешок в руках им был ну совершенно ни на что не нужен.
— Из того города я убежала, прежде чем барон сориентировался, что случилось с его «вербовщиками». И еще я проверила в стеклянном шаре, какие, по его мнению, условия являются идеальными для работы молодой чародейки.
Губерт знал, каковы, по мнению магнатов, подходящие условия для отказывающих. Ну а Алисию этому должны были научить в школе, раз обучали стольким другим вещам. Если теперь она вздрогнула при самом воспоминании, видимо, тогда тоже на уроках не была внимательной.