Протолкавшись к столику, я обратился к легионеру.
— Добрый вечер. Можно к вам подсесть? А то сейчас свободных мест не сыщешь, а мне очень хочется нормально поужинать сидя за столом.
Имперец поднял на меня тяжёлый взгляд, подумал немного и нехотя кивнул на стул напротив:
— Присаживайся.
Быстро заняв предложенное место, я расставил тарелки и принялся за еду. Могучий Трибунал, как же вкусна еда после целого дня приключений, да ещё и без перерыва на обед! Слопав нежное крабовое мясо, я запил его глотком флина и уже не торопясь принялся за яишницу, попутно разглядывая своего соседа. Обветренное лицо с ярко выделенными скулами, волевой гладковыбритый подбородок, тёмные короткостриженные волосы — эталонный военный. На руках мозоли, появляющиеся после длительных упражнений с мечом, на левом предплечье шрам, оставшийся, судя по всему, от удара клинка, соскользнувшего со щита. Бывалый воин. Взгляд внимательный и цепкий, несмотря на то, что мужик выпил уже не менее половины бутылки крепкого пойла.
— Чего разглядываешь? — угрюмо спросил имперец.
— Да пытаюсь понять, почему ты так много пьёшь? Обычно напиваются либо на радостях, либо от горя. На радостного ты не похож. Но отчего горевать военному? Руки-ноги у тебя целы. Чином, судя по доспеху, не обижен. Что же тебя печалит?
— А ты наблюдателен, незнакомец. Кто ты такой и откуда взялся в наших краях? — с подозрением спросил легионер.
— Я Никторн, простой путешественник. Сюда попал случайно — хотел телепортироваться в Альд'рун, но ошибся в расчётах и перенёсся в Гнисис. Теперь вот жду утреннего силт страйдера, чтобы уехать.
— А, такое тут часто бывает, — протянул воин. Подозрительность из его взгляда ушла, внось уступив место грусти. Но почти сразу он встрепенулся и протянул мне руку: — Прости за мои манеры. Я Дариус, командующий местным гарнизоном Мёртвая голова.
Ого! Не простой офицер, а командующий. Что же его так расстроило, что он сидит в одиночестве и глушит самогон? Последний вопрос я и озвучил в слух.
— Да есть у меня одна тревога. Эльф ты, вроде как приличный, думаю можно тебе рассказать. Тем более, что ты завтра всё-равно уезжаешь.
Дариус отхлебнул ещё из бутылки и продолжил:
— Понимаешь, когда мой гарнизон набирался для отправки в Морровинд, качественных кадров не хватало. И потому брали не профессиональных военных, а тех, кто хотя бы умел сражаться. Бывшие преступники, наёмники, стражники, убийцы. Тот ещё контингент. В результате у меня набралось весьма боеспособное подразделение, при правильном командовании легко выполняющее поставленные задачи и позволяющее обеспечивать соблюдение имперских законов на этих землях. Но…
Дариус снова приложился к бутылке, немного помолчал, толи собираясь с мыслями, толи не решаясь произнести в слух то, о чём боится даже подумать, и, наконец, закончил фразу:
— …но с честью и верностью у моих войск не всё так хорошо как хотелось бы. Конечно, я контролирую их, направляю на путь праведный, где добрым словом, а где весомой оплеухой. Тем более что и проблем от них не так уж много. Большая часть воинов — честные и отважные люди и нелюди, примерно половина всего гарнизона вообще орки, для которых бесчестье хуже смерти. Однако среди них нашлись и те, кто недоволен своей службой Императору и, боюсь, они что-то замышляют. Что-то очень опасное. У меня последнее время постоянное ощущение надвигающейся беды, но понять, что именно грядёт, я никак не могу.
Вот так дела! Я всегда думал, что легионы это живое воплощение чести и закона на землях Империи. Не абсолютное воплощение, конечно — взятничество и другие мелкие нарушения имеют место быть. Легионеры тоже живые люди. Но вот открытое предательство или хотя бы бунт — такого я представить не мог.
— У тебя есть подозреваемые? — спросил я.
— Да, несколько недель назад по легиону стали ходить нехорошие разговоры. Вроде как император нас не ценит, сослал в самую дальнюю провинцию, на самый край острова, бросил тут и забыл. Что для императора и его придворных мы отребье, недостойное их внимания. Ну и прочее в том же духе, — поморщился Дариус. — Вообще, я на ребят стараюсь не давить без нужды, но эти разговоры сильно деморализовывали гарнизон. Так что я провёл небольшое расследование и узнал, что за распространение этих речей ответственен Оритиус Маро. Вызвал его к себе, сделал внушение. Только словами, без рукоприкладства! И вроде бы он проникся. По крайней мере, больше подобных речей я от солдат не слышал. Но над легионом словно сгустились тучи. Бойцы ходят мрачные, сторонятся меня, уклоняются от ответов мои вопросы. Я словно стал для них чужим.