«Вильгельм Телль» и «Женере» покинули бухту, воспользовавшись попутным бризом. Капитаны двух фрегатов — «Жюстис» и «Диана» — взрезали канаты и повели свои корабли вслед линейным судам.
Нельсон приказал немедленно догнать вражеские корабли, но вскоре стало ясно, что преследование не удалось, — у англичан просто не осталось сил на погоню. Вильнев ушел в море с остатками флота.
«На высоте Кандии, — говорит Наполеон, — "Вильгельм Телль" и "Женерё" разделились. "Вильгельм Телль" отправился на Мальту с двумя фрегатами; "Женерё" под командой отважного Лежуаля вошел в Адриатическое море...»
В течение последующих дней англичане хоронили погибших и лечили раненых. Многие мертвые по старой морской традиции были погребены в водах Средиземного моря. Тело каждого погибшего моряка заворачивали в гамак или парусину, привязывали к нему два пушечных ядра и опускали в воду вдоль борта корабля. Другие погибшие и умершие, включая тех, кто скончался от полученных ран, были похоронены на острове у мыса Абукир.
Потери англичан составили 895 человек, включая 218 погибших и 677 раненых. Количество погибших французов составило, но разным оценкам, от 1200 до 1500 человек.
Число жертв морской баталии должно включать множество убитых и утонувших. Если потери англичан определены точно, то число павших французов, к сожалению, — величина приблизительная.
Прошло несколько недель, и место сражения посетил художник Денон. В своих мемуарах он написал:
«В полночь мы достигли моря. Восходящая луна осветила невиданную сцену: двенадцать миль береговой линии, покрытые остатками нашего флота. Это дало нам возможность оценить, что же здесь произошло в ходе битвы. Вдоль берега бродили арабы, занятые поисками гвоздей и кусков железа. Сгоревшие мачты, артиллерийские повозки, шлюпки. Многие вещи в хорошем состоянии, как будто только что покинули наши порты. Даже остатки судов были сокровищами для живущих в этих местах людей, лишенных всего. При нашем появлении воры разбежались; остались только тела несчастных жертв, принесенные волнами и лежавшие на песке, который теперь был покрыт ими более чем наполовину. От этого они казались более впечатляющими, нежели страшными.
Постепенно зрелище мертвых заставило мой дух погрузиться в мрачную меланхолию; я избегал этих ужасных привидений, их застывшая мимика отвращала меня от того, чтобы на них смотреть... Что за судьба их ждала — стать изображениями на чужом берегу, разлагаться под действием палящего солнца, их скулы уже побелели... Что за обнаженный скелет?.. Лишь несколько месяцев назад я видел этих мальчиков, молодых, полных жизни, мужества и храбрости... в объятиях их матерей, сестер, их возлюбленных, нежных объятиях их детей...»
Кто знает точное число жертв этой войны?
Более трех тысяч французских моряков попали в плен. Многие из них были ранены. Нельсон решил выпустить пленников на волю, взяв с них клятву не поднимать оружия против Великобритании. При этом стороны вполне понимали, что условие невыполнимо.
Наполеон рассказал о том, как были использованы эти люди:
«Тысяча солдат морской пехоты или матросов, спасшихся с эскадры, были включены в состав артиллерийских и пехотных частей армии; полторы тысячи составили морской легион из трех батальонов; еще одна тысяча была использована для пополнения экипажей двух 64-пушечных линейных кораблей, семи фрегатов и бригов, корветов и посылочных судов, которые находились в Александрии. Начальник военно-строительных работ флота Лерой энергично занялся спасательными работами. Ему удалось спасти несколько пушек, ядра, мачты, куски дерева».
Англичане удержали в плену только 200 старших офицеров и еще несколько ценных для себя специалистов. Нельсон следил за тем, как его подчиненные ремонтируют свои суда и приводят их в надлежащий вид. Британцы использовали дерево и оснастку французских кораблей. Сами вражеские суда стали трофеями и были взяты на буксир.
До того как флот Нельсона покинул египетский берег, из Кадиса прибыли два фрегата. Они привезли приказ Сент-Винсента сформировать блокадную эскадру. Она должна была состоять из боевых кораблей «Свифтшур», «Зелос» и «Голиаф», команды которых покрыли себя славой в Абукирском сражении, а также двух прибывших судов. Худ, капитан «Зелоса», был назначен командиром эскадры. Эти корабли должны были постоянно курсировать между Александрией, Розеттой и Дамиеттой и лишить французов, запертых в Египте, всяких связей с метрополией.
Не все французы вовремя осознали опасность положения, в котором они оказались после гибели флота. 8 августа порт Александрии покинул корабль, направлявшийся во Францию. Он был немедленно захвачен. На корабле, пишет Джон Ли, англичане обнаружили «донесения от Бонапарта и тысячи писем французской армии друзьям во Франции, которые дали англичанам правдивое описание природы экспедиции и лишений, которые испытывали авторы писем».
Там было и памятное письмо Наполеона Жозефу, в котором главнокомандующий, ставший обманутым мужем, изливает душу старшему брату. Вскоре это письмо было опубликовано в лондонской газете Morning Chronicle.
Нельсон исключительно серьезно относился к планам Наполеона отправиться в Индию и счел своим долгом немедленно сообщить английскому губернатору Бомбея о том, что можно в ближайшее время не опасаться похода французов.
Лейтенант Дювал из экипажа «Зелоса» вызвался доставить депешу в Бомбей. Его путь оказался долгим и трудным: лейтенант высадился на турецкий берег в Александретте, расположенной на северо-востоке Средиземноморья, затем он переоделся в одежду араба и достиг Багдада на верблюде. Оттуда он направился в порт Басра, нанял корабль и прибыл в Бомбей 21 октября.
Оказалось, что только двумя неделями раньше новости о захвате французами Египта достигли Индии. Их привез корабль, приплывший из Англии длинным путем, вокруг Африки.
Нельсон также направил 50-пушечный корабль «Леандр» и бриг «Мютиго», чтобы сообщить соотечественникам о великой победе в устье Нила. Его родина все еще с трепетом ожидала нашествия французов.
Между тем «Леандр» был атакован одним из французских судов, уцелевших в Абукирском сражении. Лежуаль, капитан «Женерё», взял маленький реванш за страшное поражение: он погнался за английским кораблем, захватил его после четырехчасового боя в районе Крита и привел на Корфу.
По дороге в Англию бриг «Мютин» бросил якорь в Неаполе. Эмме Хэмилтон, жене британского посла, сделалось дурно, когда она услышала о кровавой битве, — то было первое публичное выражение се чувств к адмиралу Нельсону.
Вести о победе достигай Англии по суше — через Австрию и Германию. Это произошло 2 октября. Для страны, фактически находившейся в осаде, победа у мыса Абукир стала одним из величайших событий в истории.
Весь Лондон был иллюминирован. Звучали церковные колокола, раздавались пушечные залпы. Имя Нельсона было на устах каждого жителя столицы, а вскоре и каждого британца.
(бромная толпа собралась на Уайтхолле — лондонской улице, где расположены правительственные учреждения. Люди заставляли всех, кто носил шляпы, снимать головные уборы в знак почитания и солидарности.
Худ заявил, что Нельсон спас Европу от анархии и невзгод, а леди Спенсер впала в состояние экзальтации:
«Восторгаемся, восторгаемся и снова восторгаемся тобой, храбрый и доблестный, бессмертный Нельсон! Пусть великий Бог, чей промысел ты столь героически поддерживаешь, сохраняет и благословляет тебя до конца твоей блестящей карьеры. Еще никто и никогда не выигрывал подобных гонок. Мое сердце совершенно переполняется чувствами радости, благодарности, гордости, каждой эмоцией, которая когда-либо согревала грудь британской женщины, — и все это сделал ты, мой дорогой, мой хороший друг».
Эмма Хэмилтон написала своему возлюбленному:
«Если бы я была королем Англии, то я бы сделала тебя самым благородным и могущественным герцогом Нельсоном, маркизом Нильским, графом Александрийским, виконтом Пирамид, бароном Крокодилом и принцем Победы...»
Битва, выигранная Нельсоном, существенно изменила соотношение сил на международной арене: российский император Павел I, ранее оскорбленный захватом французами Мальты, явно разворачивался в сторону Англии, австрийцы подумывали о возобновлении борьбы с революционной Францией, а Турция готова была объявить войну своему многолетнему союзнику.