- Откуда я могла знать?! - воскликнула она и еще раз пересказала ему историю памятного появления Морской Дамы, добавив новые смягчающие ее вину обстоятельства. Эделин сама первой закричала: "Ее нужно спасти!" - миссис Бантинг это особо подчеркнула,
- И что еще мне оставалось делать? - спросила она.
Она говорила и говорила, а тем временем проблема, стоявшая перед моим троюродным братом, приобретала в его глазах все более серьезные размеры. Перед ним все отчетливее вырисовывалась сложность ситуации, в которой на него возлагались такие надежды. Прежде всего, было совершенно неясно, согласна ли мисс Глендауэр на возвращение своего возлюбленного без каких-либо условий; кроме того, он был уверен, что Морская Дама отнюдь не намерена отпустить его восвояси, раз уж ей удалось им завладеть. Здесь шла борьба стихий, а они вели дело так, словно это всего лишь частный случай. Ему становилось все очевиднее, что миссис Бантинг совершенно упускает из виду стихийное начало в Морской Даме, рассматривая эту историю исключительно как обычное проявление непостоянства, заурядную демонстрацию той ветрености, которая, пусть скрытая, но неискоренимая, живет в душе каждого мужчины, и что, по ее убеждению, ему достаточно будет нескольких тактичных упреков и легкого нажима, чтобы восстановить прежнюю гармонию.
Что же до Чаттериса... Мелвил покачал головой, отказываясь от предложенного ему сыра, и что-то рассеянно ответил миссис Бантинг.
III
- Она хочет поговорить с вами, - сказала миссис Бантинг, и Мелвил не без некоторого трепета поднялся наверх, на просторную лестничную площадку со стоявшими там стульями, чтобы избавить Эделин от необходимости спускаться вниз. Она вышла к нему в черно-фиолетовом платье с богатой отделкой, причесанная просто, но аккуратно. Лицо ее было бледно, покрасневшие глаза свидетельствовали о недавних слезах, но держалась она с каким-то внутренним достоинством, в отличие от ее обычной нарочитой манеры совершенно бессознательным.
Она вяло протянула ему руку и заговорила измученным голосом:
- Вы знаете... все?
- Ну, во всяком случае, в общих чертах.
- Почему он это со мной сделал? Мелвил не ответил, но всем своим видом выразил глубокое сочувствие.
- Мне кажется, - сказала она, - что это не простая бесчувственность.
- Безусловно, - подтвердил Мелвил.
- Это какая-то загадочная фантазия, которой я не могу понять. Я думала... хотя бы его политическая карьера... могла бы заставить его...
Она покачала головой и некоторое время пристально смотрела на папоротник в горшке.
- Он писал вам? - спросил Мелвил.
- Три раза, - ответила она, поднимая глаза.
Мелвил не решился спросить о содержании этой переписки, но она избавила его от такой необходимости.
- Мне пришлось спросить его, - сказала она. - Он все от меня скрыл и не хотел говорить, мне пришлось его заставить.
- Не хотел говорить? - переспросил Мел-вил. - О чем говорить?
- Что он чувствует к ней и что он чувствует ко мне.
- Но разве он...
- Кое-что он прояснил. Но все равно, даже сейчас... Нет, не понимаю.
Она медленно повернулась к Мелвилу и, не спуская глаз с его лица, заговорила:
- Знаете, мистер Мелвил, это было для меня страшным потрясением. Вероятно, до сих пор я его просто не знала как следует. Вероятно, я... я его идеализировала. Я думала, что он любит... хотя бы нашу работу. Он действительно любил нашу работу. Он в нее верил. Я убеждена, что он в нее верил.
- Он и сейчас верит, - сказал Мелвил.
- А потом... Но как он мог?
- Он... он человек с довольно сильным воображением.
- Или со слабой волей?
- Сравнительно - да.
- Все это так странно, - вздохнула она. - Так непоследовательно. Словно ребенок, который тянется к новой игрушке. Знаете, мистер Мелвил, она заколебалась, - из-за всего этого я почувствовала себя старой. Намного старше и намного умнее его. Я ничего не могу поделать. Боюсь, что всякой женщине... доводится когда-нибудь это почувствовать.
Она глубоко задумалась.
- Всякой женщине... "Ребенок мужеского пола" - теперь я понимаю, что хотела этим сказать Сара Гранд!
Она слабо улыбнулась.
- Мне все кажется, что он просто непослушный ребенок. А я... я преклонялась перед ним! - сказала она дрогнувшим голосом.
Мой троюродный брат кашлянул, отвернулся и стал смотреть в окно. Ему пришло в голову, что он, оказывается, еще менее пригоден для таких разговоров, чем считал до сих пор.
- Если бы я думала, что она может сделать его счастливым... - сказала она через некоторое время, и, хотя фраза осталась неоконченной, было ясно, что за этим последовали бы слова, полные великодушия и самопожертвования.
- Да, дело... непростое, - сказал Мелвил.
Она продолжала - звонким, немного напряженным голосом, в котором звучали покорность судьбе и непоколебимая уверенность:
- Но она на это неспособна. Все, что есть в нем лучшего, серьезного... Она не может этого видеть и все погубит.
- А он... - начал Мелвил и сам испугался безрассудной смелости собственного вопроса.
- Да?
- Он... просил расторгнуть помолвку?
- Нет... Он хочет вернуться ко мне.
- А вы?
- Он не возвращается.
- А вы... хотите, чтобы он вернулся?
- Как я могу знать, мистер Мелвил? Он даже не говорит определенно, что хочет вернуться.
Мой троюродный брат Мелвил озадаченно посмотрел на нее. Он всю жизнь скользил по поверхности чувств и, когда столкнулся с подобными сложностями в делах, которые всегда считал простыми, оказался в тупике.
- Иногда, - сказала она, - мне кажется, что моя любовь к нему окончательно умерла... Подумайте только, какое разочарование, какое потрясение я испытала, обнаружив в нем такую слабость.
Мой троюродный брат поднял брови и кивнул головой в знак согласия.
- Убедиться, что он стоит на глиняных ногах!
Наступила пауза.
- По-видимому, я никогда его не любила. Но потом... Потом я начинаю думать о том, кем он все-таки мог бы стать...
Что-то в ее голосе заставило его поднять глаза, и он увидел, что губы у нее крепко стиснуты, а по щекам катятся слезы.