Он замолчал. Она ничего не ответила, но продолжала внимательно слушать.
- Вы не понимаете одного, - продолжал он. - И кажется, никто этого не понимает. Ведь она пришла...
- Из моря.
- Из другого мира. Она пришла и нашептывает нам, что вся наша жизнь призрачна и нереальна, убога и ограниченна, она разрушает своими чарами все иллюзии...
- Так что он...
- Да, и тут она шепчет ему: "Бывают сны лучше!"
Она смотрела на него с нескрываемым недоумением.
- Она намекает на эти неясные лучшие сны, она шепчет, что есть путь...
- Какой же путь?
- Не знаю какой. Но это нечто такое... что подрывает сами основы этой нашей жизни.
- Вы хотите сказать...
- Она русалка, существо, сотканное из грез и желаний, сирена, шепот, соблазн. Она завлечет его своими...
Он умолк.
- Куда? - прошептала она
- В пучину.
- В пучину?
Наступила долгая пауза. Охваченный бесконечным сочувствием, Мелвил пытался подобрать как можно более туманные выражения, но не мог ничего придумать. Наконец он выпалил:
- Вы прекрасно знаете, что может существовать только один путь из того сна, в который мы все погружены.
- И этот путь?
- Этот путь... - начал Мелвил и не решился продолжать.
- Вы хотите сказать, - сказала она, побледнев, - что этот путь...
Мелвил не нашел в себе сил произнести это слово. Он только посмотрел ей прямо в глаза и едва заметно кивнул.
- Но как?... - спросила она.
- Во всяком случае... - поспешно сказал он, стараясь выразиться как-нибудь помягче, - во всяком случае, если она его заполучит, этот ваш крохотный мирок... Понимаете, ему в него уже не вернуться.
- Не вернуться, - повторила она.
- Не вернуться, - подтвердил Мелвил.
- А вы уверены? - усомнилась она.
- В чем уверен?
- Что это так.
- Что влечение есть влечение, а пучина есть пучина? Да.
- Я никогда не думала... - начала она и остановилась. - Мистер Мелвил, - сказала она через некоторое время, - знаете, я не понимаю. Я думала... Сама не знаю, что я думала. Я думала, с его стороны это обычная тривиальная глупость - так потерять голову. Я согласна - я поняла, что вы хотели сказать, - согласна, что мы по-разному на него действуем. Но это... это ваше предположение, что она может толкнуть его на какой-то решительный и бесповоротный шаг... В конце концов она...
- Она - ничто, - сказал Мелвил. - Она - рука, которая схватила его и не выпускает, она всего лишь символ чего-то неведомого.
- Неведомого? Чего же?
Мой троюродный брат пожал плечами:
- Того, чего мы не можем найти в этой жизни. Того, что мы постоянно ищем.
- Но что это? - спросила она.
Мелвил не ответил. Она пристально посмотрела на него, потом снова повернулась к окну, за которым ярко светило солнце.
- Вы хотите, чтобы он вернулся? - спросил он.
- Не знаю.
- Вы хотите, чтобы он вернулся?
- Мне кажется, до сих пор он мне не был так нужен.
- А теперь?
- Да... Но... если он не вернется?
- Ради работы, - сказал Мелвил, - он не вернется.
- Я знаю.
- И ради собственного самоуважения и всего прочего в этом роде тоже не вернется.
- Да.
- Ведь все это, знаете, тоже сны, только не такие увлекательные. Тот дворец, который вы для него приготовили, - тоже сон. Но...
- Да?
- Он мог бы вернуться... - начал Мелвил, но, взглянув на нее, умолк. Потом он говорил мне, что у него было смутное намерение расшевелить ее, пробудить, вызвать у нее некую вспышку романтической силы, прилив страсти, которая только еще и могла бы вернуть Чанериса. Но в этот момент его как громом ударило - он понял, какая это была нелепая фантазия. Она стояла перед ним - незыблемо верная себе, умная, доброжелательная, но ограниченная, ненастоящая и бессильная. Ее поза, ее лицо говорили лишь об одном - что она от всей души протестует против всего, что с ней произошло, что она сознательно и решительно против этого, что она не намерена с этим смириться.
И тут, к его изумлению, в ней произошла какая-то перемена. Подняв голову, она вдруг протянула к нему обе руки, и в глазах ее появилось что-то такое, чего он никогда раньше не видел.
Он машинально взял ее за руки, и несколько секунд они стояли так, глядя друг другу в глаза с каким-то новым пониманием.
- Скажите ему, - произнесла она с изумившей его прямотой, - чтобы он вернулся. Нет ничего другого, кроме меня. Скажите ему, чтобы он вернулся!
- И...
- Скажите ему это.
- Что вы его прощаете?
- Нет! Скажите ему, что я хочу его. Если он не вернется ради этого, он не вернется вообще.
Если он не вернется ради этого... - она на мгновение умолкла, - я его не хочу. Нет! Я его не хочу. Он не мой и может идти куда угодно.
Мелвил почувствовал, что ее руки, до сих пор бессильно лежавшие в его ладонях, крепко их сжали и отпустили.
- Очень любезно с вашей стороны, что вы взялись нам помочь, - сказала она, когда он повернулся к двери.
Он взглянул на нее.
- Это очень любезно с вашей стороны, - повторила она и тут же воскликнула: - Скажите ему, что хотите, лишь бы он вернулся ко мне!.. Хотя нет. Скажите ему то, что я сказала.
Он увидел, что она хочет что-то еще добавить, и остановился.
- Знаете, мистер Мелвил, для меня все это как будто новая книга, которая только что передо мной открылась. Вы уверены...
- Уверен?
- Уверены в том, что вы говорили? В том, что она для него значит... Что если так будет продолжаться дальше, то он...
Она не договорила.
Мелвил кивнул.
- То это означает... - начала она и снова умолкла.
- Не приключение, не случайность, а уход от всего, что может предложить эта жизнь.
- Вы хотите сказать... - настаивала она.
- Это смерть, - произнес Мелвил решительно, и оба на мгновение умолкли. Она вздрогнула, но не отвела глаз. Потом она заговорила снова:
- Мистер Мелвил, скажите ему, чтобы он вернулся ко мне.
- И...
- Скажите ему, чтобы вернулся ко мне, а если... - и в голосе ее неожиданно прозвучало страстное чувство. - А если я не могу его удержать, пусть идет своей дорогой.
- Но... - начал Мелвил.
- Знаю! - вскричала она решительно. - Знаю. Но если он мой, он вернется ко мне, а если нет... Пусть видит свои сны.