Укройте могилу сырой землёй, а после, взгрустнув чуть-чуть,
Меня оплакав и помолясь, пускайтесь в обратный путь.
Ступайте и, может быть, как-нибудь, выпив вина глоток,
Вздохните легко, помянув добром того, кому вышел срок.
Сонет
Я стучался во множество пыльных дверей,
Исходил не один полуночный квартал,
Стёр немало подмёток о рёбра камней,
К сотням окон в надежде слепой припадал.
Но, как видно, напрасно хотел я вернуть
Тот чудесный напев, что под полной луной
В плеске волн ненароком проник в мою грудь,
Долетев из приморской таверны одной.
Я решил в тот же миг его сделать своим,
Кем бы ни был он — может быть, частью меня,
Или даже каким-нибудь новым святым,
Почитаемым всеми от судного дня,
Или неким предметом, что с давних времён
Неизвестно для цели какой сотворён.
—— II ——
Перевел с английского
А. Ибрагимов
Третий помощник
Поскрипывают канаты, жалобно стонут блоки.
Лужи на нижней палубе пенисты и глубоки.
Зарифлены топселя, и свист мне буравит уши.
Я думаю о любимой, о той, что оставил на суше.
Глаза ее светло-серы, а волосы золотисты,
Как мед лесной, золотисты, — и так нежны, шелковисты.
Я был с ней свинья свиньею, плевал на любовь и ласку.
Когда же увижу снова ее, мою сероглазку?
Лишь море — передо мною, мой дом — далеко за кормою.
А где-то в безвестных странах, за пасмурью штормовою,
Нас всех поджидают красотки; их смуглые щеки — в румянах.
Любого они приветят — водились бы деньги в карманах.
Там будет вино рекою, там будут веселье и танцы.
Забвенье всего, что было, забвенье всего, что станется.
И вот — как отшибло память о верной твоей подруге,
О той, что ночами плачет в тоске по тебе и в испуге.
А ветер воет все громче в собачью эту погоду,
И судно кренится круто, зачерпывая воду.
Как облако дыма, пена взметается над бушпритом.
Я думаю о любимой, о сердце ее разбитом.
Мостовая ада
Как только в Ливерпуль придем и нам дадут деньжонок, —
Вот мой вам всем зарок, —
Я с морем распрощусь. Женюсь на лучшей из девчонок —
И заживу как бог.
Довольно с дьяволом самим я поиграл в пятнашки.
Всю жизнь — акулы за кормой, — и по спине мурашки.
Нет, лучше ферму заведу: мне труд не страшен тяжкий,
Открою кабачок.
Так он сказал.
И вот мы в Ливерпуль пришли. Закреплены швартовы.
Окончен долгий путь.
Наш Билли, получив расчет, побрел в трактир портовый —
Хлебнуть винца чуть-чуть.
Для Полли — ром, для Нэнни — ром. Все рады даровщине.
В одном белье вернулся он, издрогший весь и синий,
И, вахту отстояв, прилег на рваной мешковине —
Часок-другой вздремнуть.
Так он поступил.
—— III ——
Перевел с английского Ю. Таубин
Грузы
Ниневийская галера из далекого Офира
В палестинский порт плывет, нагружена
Грузом из мартышек и павлинов,
Кедров пиленых, клыков слоновых
И бочонков сладкого вина.
Парусник испанский плывет от перешейка,
Кренится от взятого на борт добра -
Груза изумрудов и топазов,
Аметистов, перца и корицы,
Слитков золота и серебра.
Грязная британская коптилка прется по Ла-Маншу
(Мартовский туман стоит стеной)
С грузом из угля, свиной щетины,
Балок, рельс, галантереи
И копеечной посуды жестяной.