Он услышал за собой тихий звук. Другой пропустил бы это, но Манус был с хорошим слухом. Он прислушивался, ожидая уловить, как блюдце ударится об камни.
Он с трудом сдержался, чтобы не обернуться. Там был тот, кто заботился о нем, достаточно близко, что он мог поймать.
Это была женщина? Она приплывала сюда на лодке, чтобы покормить его? Она от кого-то пряталась?
Он подумал о муже, который мог заставлять ее убегать в океан. Где-то был континент.
Он заговорил с ку ши:
— Ты знаешь историю Мак Лира?
Пес дернул ухом, одно направил вперед, другое — назад. Он смотрел не на Мануса, а на что-то за ним.
— Он был великим и сильным Туата де Дананн. Наполовину друид, наполовину фейри. Некоторые говорят, что он был сильнее Нуады. Это говорил не я, но он был невероятной личностью в мифах. Мак Лир умел вызывать туманы. Он окутывал себя и свои армии ими, чтобы никто их не видел. Я видел такую магию посреди океана. В один миг все видно, а потом? Туман такой густой, что и своих рук не видно. Он окутывал себя туманом, как плащом, — Манус поднял руки, показывая, как укутал бы себя. — Как-то раз нарушители почти увидели остров — наверное, похожий на этот — на котором он жил. Мак Лир вызвал туманы, и остров пропал.
Пес недоверчиво посмотрел на него.
— Я просто рассказываю о твоем тезке. Можешь хоть насладиться историей?
Ку ши явно не наслаждался. Фейри отвернул голову и тяжко вздохнул.
— Ладно тебе! Не хочешь послушать больше? Говорили, Мак Лир — величайший из всех морских богов, и даже русалки его любят.
— Это не правда, — голос был тихой каплей воды на камень, эхом тающего льда. Он был красивым и пугающим одновременно.
Манус затаил дыхание и оглянулся на самое красивое существо из всех, что видел.
Она стояла в свете луны. Белое платье прилипло к ее коже, словно она приплыла на остров. Длинные черные волосы приклеились к ткани, накрывая ее грудь и задевая бедра.
Ее лицо было создано небесами. Темные глаза были как буря на западе. Ее губы были как вино, а кожа — цвета звезд. Но его пленил ее голос. В голосе звучало обещание исполнения всего, о чем он мечтал в детстве.
— Не так? — спросил он. — Я думал, я рассказываю историю.
— Нужно рассказывать правильную историю.
Он видел, что ей было неудобно. Она покачивалась на пятках, пальцы теребили края длинных волос.
— Тогда как правильно, красавица?
Она нахмурилась.
— Мне не нравится, когда ты так меня зовешь.
— Почему?
— Создается впечатление, что ты только это и видишь.
— Странные слова, — пробормотал он и повернулся к ней. — Как мне тебя называть?
— Даже не знаю.
— Как так?
— Никто у меня такого не спрашивал.
Она была странной, он такого не ожидал. Манус встал и скрестил руки.
— Ты должна сказать, как мне тебя называть.
— Сирша, — выпалила она так быстро, что он приподнял бровь.
— Это имя.
— Оно мое.
— Но я хочу звать тебя по прозвищу.
Она склонила голову.
— Почему?
— Так милее.
— Но ты же не считаешь меня близкой?
Он снова спросил:
— Почему?
— Потому что ты меня почти не знаешь.
— Я тебя совсем не знаю.
Сирша улыбнулась, и улыбка чуть не сбила его с ног.
— Видишь? Ты сам признался.
— То, что я тебя не знаю, не мешает мне считать тебя манящей, интересной, такой, какую я хотел бы какое-то время видеть рядом.
— Тогда ты судишь только по моей внешности.
Он знал этот взгляд. Она хмурилась, была готова закатить истерику. Он хотя бы знал, что она была такой же женщиной, как те, которых он знал. Манус был хорош с женщинами.
— Кому еще судить? — спросил он. — Ты появилась из ниоткуда, мокрая, словно плыла до острова. Будь я умным, а я таким себя и считаю, я бы решил, что это ты приносишь мне еду и воду. Я могу звать тебя так, как хочу.
— Почему? — она глубоко вдохнула и сжала кулаки. — Почему забота о тебе дает тебе право обходиться со мной так, как ты хочешь?
— О, я так не говорил. Я буду обходиться с тобой так, как ты пожелаешь, Сирша, и я хочу начать с ласкательного прозвища, чтобы ты знала, что с этим прозвищем я сосредоточен на тебе. Только на тебе.
Манус видел много красивых женщин в жизни. Он выслеживал красивых проституток и много им платил. Но даже лучшие проститутки Уи-Нейлла не могли сравниться с загадочной женщиной перед ним.
Сирша.
Ее имя было медом на языке и обжигало горло, как хороший виски. Она сохраняла ему жизнь все это время, спасла после крушения корабля. Но почему?