Медуза коснулась ее головы длинными щупальцами. Ток вызвал у нее смех, она отогнала медузу.
— Иди, — рассмеялась она. — Я не твое угощение!
Медуза явно обиделась и хмуро уплыла.
Сирша устремилась сквозь воду. Она вытянула руки, кружась. Она обожала так плавать, и дельфины любили за ней наблюдать.
Тут пока не было дельфинов. Она слышала эхо из смеха издалека. За ними печально вскрикнул кит, и вдруг стало тихо.
Вдали виднелся корабль. Он был тенью со сломанными мачтами, но она помнила его по своему пути сюда. Он прятался чудищем в глубинах.
Сирша не знала, как давно он затонул. Кусков не хватало по бокам, их украли океан и морские существа. Трещина тянулись в центре, и из двух половин высыпались золото и камни.
Она еще не ощущала себя неловко возле разбитого корабля. Корабли были мертвы — воспоминания, а не вещи.
Этот пел так, как ей не нравилось. Потоки несли забытые вопли и крики боли. Души умирающих остались с этим существом из дерева.
Она замерла в мутной воде. В глубинах что-то двигалось? Она не могла разобрать существо, но точно заметила плавник. Таких существ она еще не видела.
У корабля ждали сундуки, полные золота. Видимо, выпали, когда корабль треснул. Она могла подплыть и забрать, сколько удержит.
Хоть Сирше нравилось снова быть собой, она не хотела тут задерживаться. Тут было страшно и слишком опасно.
Она прижала ладони к животу и поплыла вперед. Медленно, чтобы не спугнуть то, что было в глубинах.
Древние паруса неподалеку трепетали от потоков. Она могла сделать из них сумку для золота. Путь с таким весом будет долгим, но зато она управится за один раз. Стиснув зубы, она потянула за ткань, скованную илом и грязью. Оторвался небольшой кусок, но и он подходил.
Сирша замешкалась. От страха желудок сжался, она чуть не согнулась от боли.
Она устремилась вперед, сунула горсти монет в центр паруса. Она завяжет его потом, но ей нужно было спешить. Тревога давила на ее плечи, впивалась в череп.
— Кроха пожаловала в гости? — голос донесся из останков корабля. — Русалка?
Сирша застыла, монеты высыпались из ее охапки на дно. Она смотрела на тени в корабле. Там могли быть щупальца? Она не знала существ такой формы. Это было чудище, о котором фейри давно забыли?
Сияющие желтые глаза открылись, потом еще одни, и вскоре множество желтых глаз уставилось на нее из кишащей тьмы. Тела извивались массой. Угри были связаны друг с другом, собраны так тесно, что Сирша не могла понять, где заканчивался один и начинался другой.
— Не ответишь? — спросил голос. — Я хочу услышать голос милой русалочки.
Она поежилась.
— Я говорю только с теми, кого вижу. Кто ты?
— Ты хотела спросить, что я, верно?
— Редкие существа обитают на таких глубинах. Мне интересно, что ты такое, но я не хотела оскорбить.
— Двигайтесь, милые.
Угри недовольно извивались, щелкали пастями, пока не раскрылись посередине, как занавес. Сирша все еще не видела сквозь тени, но там кто-то прятался. Что-то смотрело на нее из мрака.
Появилась бледная ладонь. Она сжала угря. Острые кости выпирали под тонкой кожей. Существо выбиралось из дома с гнездом угрей, раскрывая длинные белые волосы и тело, которое смутно напоминало человеческое, но было слишком худым.
Оно ползло по телам угрей, кряхтя, соскользнуло на дно и поднялось на руках.
Сирша слышала о таких существах, но только в легендах. Банши оставались на суше. Они выли, предупреждая о смерти. Их крики можно было услышать рано утром или в отчаянной тьме ночи.
Они не должны были тонуть. Они не могли умереть, но и не могли находиться вечно на дне океана, словно изгнанные туда.
Эта женщина совершила нечто ужасное, раз ее так наказали. И это явно была женщина, Сирша видела, как обвисла кожа там, где раньше были изящные изгибы.
Ладони с когтями впились в грязь.
— Зачем ты тут?
— Я хочу немного твоего богатства, благородная дева, — Сирша поклонилась, как могли редкие русалки.
— Моего богатства? Зачем русалке такое? — банши поднялась на четвереньки, а потом встала. Она была высокой. Наверное, на суше она была красивой.
— У меня есть возлюбленный. Человек хочет жить в комфорте.
— Люди лишь занимают место. Они прогнали нас с наших земель, превратили нас в зверей, которые питаются их объедками.
— Он не такой, как остальные, — Сирша сцепила пальцы.
— Они все одинаковые, дитя, — банши укоризненно посмотрела на нее. — Не закрывай глаза на их изъяны.
— Я люблю его, — выпалила Сирша. — Всем естеством.