Кроме того, турецкое правительство, соблазнившись рекламой подводных лодок Норденфельда, поторопилось приобрести четыре экземпляра, два из которых вскоре были введены в строй и в августе 1889 года участвовали в минных учениях на Измидском рейде[769].
Казалось бы, турки, обзаводясь кораблями новейших по тем временам типов, повсеместно считавшихся весьма эффективными, сводят на нет возможность успешного проведения Босфорской операции, особенно учитывая их возросшую бдительность, поэтому удобное для высадки время безвозвратно упущено. Однако на деле ситуация была не столь безнадежной. Устаревшие броненосцы турецкого флота как и прежде стояли разоруженными в бухте Золотой Рог, и в случае надобности лишь некоторые из них могли выйти оттуда, причем не ранее, чем через трое суток. Миноносцы также большую часть года проводили у пристаней, без команд, угля и боезапаса. Из-за недостатка средств они редко выходили в море, и немногочисленные учения, вроде проведенного во второй половине августа 1889 года у Измида, демонстрировали очень низкий уровень подготовки их экипажей. Подводные лодки Норденфельда, предлагавшиеся изобретателем в марте 1887 года и российскому правительству, оказались совершенно неспособными погружаться, тихоходными и неповоротливыми. В Петербурге об этом узнали из доклада комиссии контр-адмирала И.М. Дикова, присутствовавшей на испытаниях опытного экземпляра в Саутгемптоне 5/17 августа 1888 года, и отказались от сделки[770]. У турок же, видимо, нашлись высокопоставленные взяточники, допустившие сомнительное приобретение.
Артиллерийские учение на броненосном корабле Черноморского флота «Чесма»
В итоге турецкий флот ни в 1880-е, ни в 1890-е годы не мог оказать серьезного сопротивления десанту на Босфор. Столь же малую опасность представляли и артиллерийские батареи, вооруженные преимущественно устаревшими короткоствольными пушками Круппа, с низкой начальной скоростью снаряда и малой скорострельностью. Эти батареи располагались тогда на узких полосках суши между урезом воды и прибрежными высотами, являясь хорошей мишенью, поражаемой не только прицельным огнем, но и обломками скал при перелетах. Практических стрельб с батарей не производили, и хотя личный состав получал некоторую подготовку на полигонах, эффективно действовать в реальном бою едва ли сумел бы. Некоторое повышение бдительности турок не устраняло этих недостатков, как и слабости гарнизонов большинства укреплений, недостаточной численности войск в окрестностях Константинополя, особенно после обострения отношений с Грецией в 1886 году, когда отдельные части были переведены в Maкeдонию, и трудностей борьбы с высадившимся десантом на сильно пересеченной местности Верхнего Босфора.
Следует отметить, что в сравнении с едва заметно менявшейся обороноспособностью турок подготовка российского десанта быстро прогрессировала. Прежде всего, составляя планы операции руководство Военным ведомством пришло к мысли компенсировать слабость флота созданием после высадки на берегах пролива надежной артиллерийской обороны, способной остановить прорывающиеся английские броненосцы. С этой целью П.С. Ванновский приказал Главному артиллерийскому управлению увеличить Чрезвычайный запас береговых орудий, хранившийся в Одессе на случай войны для установки на приморских батареях, чтобы при необходимости отправить его в Босфор вместе с войсками. Первоначально для этого предназначались пять 11-дюймовых, 10 9-дюймовых (229-мм), 10 6-дюймовых пушек, а также 40 9-дюймовых, 10 8-дюймовых (203-мм) и 50 6-дюймовых мортир, преимущественно образца 1877 года, с боезапасом по 100 выстрелов на орудие. Из 125 орудий 101 должно было храниться в Одессе, шесть в Очакове и 18 в Керчи, считая и состоявшие на вооружении крепостей. Недостающие до требуемого числа 32 9-дюймовых и 40 6-дюймовых мортир предполагалось доставить из Кронштадта, а 10 8-дюймовых мортир из Киева, о чем Главное артиллерийское управление распорядилось 24 декабря 1885 года[771].
31 декабря, по докладу товарища генерал-фельдцехмейстера, генерал-лейтенанта Л.П. Софиано, военный министр отказался от задуманной погрузки четырех 9-дюймовых орудий в Керчи, где не было подъемного крана, а 21 января 1886 года — от погрузки такой же партии в Очакове. В остальном план был принят к исполнению, и 27 января из Кронштадта в Одессу отправились первые орудия. Однако после того, как на состоявшемся 9 марта Особом совещании под председательством П.С. Ванновского 50 6-дюймовых мортир заменили 10 6-дюймовыми стальными пушками образца 1877 года, состав запаса, названного Особым артиллерийским, сократился до 85 орудий. Помимо артиллерии он включал лебедки Вернье, 10 верст переносной узкоколейной железной дороги, деревянные основания под орудия и другое имущество.
В конце марта выяснилось, что некоторые предметы невозможно заготовить на месте из-за отсутствия чертежей и неопытности частных заводов юга России, поэтому П.С. Ванновский разрешил заказать их в Петербурге[772].
Заказ на 320 метров переносной дороги грузоподъемностью 32 т разместили на Путиловском заводе, однако даже это хорошо оборудованное предприятие до конца июня 1886 года не могло справиться с отливкой стальных колес для вагонеток, ввиду «трудности и новости этого дела в России». 10 665 м дороги грузоподъемностью 8 т с 55 вагонетками и 14 платформами были изготовлены Брянским заводом. Судя по всему, часть стальных 11-дюймовых снарядов для Особого запаса поступила с заводов Круппа и Сен-Шамон. Простые же предметы снабжения поставили местные купцы С. Пуриц, Г. Фельдман, М. Катель, Г. Коган и другие[773]. В основном формирование запаса завершилось к осени 1886 года.
Тогда же в составе войск Одесского округа появились учебные морские команды. Впервые генерал Х.Х. Рооп заговорил о них в секретном письме П.С. Ванновскому от 6 ноября 1885 года. Идея создания таких команд, позволяющих «упражнять отряды из трех родов оружия в правильной и быстрой посадке и высадке у открытого морского берега, при соблюдении условий боевой обстановки», возникла после неудачных учений 1885 года, о чем свидетельствует письмо военного министра И.А. Шестакову от 3 октября[774].
Затем она обсуждалась в переписке Х.Х. Роопа с А.А. Пещуровым и командирами 7– и 8-го армейских корпусов, на заседаниях комиссии под председательством начальника штаба Одесского военного округа барона А.Б. Вревского, с участием специалистов, включая начальника Минной части черноморского побережья, полковника В.В. Афанасьева. Предполагалось назначить от минной части 16 гребных катеров и две шлюпки, а также приобрести лодки для пехотных полков, чтобы можно было «в случае десантной экспедиции на Черном море увелчить перевозочные средства», ибо пароходы РОПиТ и Добровольного флота «весьма бедны судовыми катерами и шлюпками»[775].
Обучать армейцев плаванию и гребле предстояло морякам. Отношением от 21 марта 1886 года Главный штаб уведомил ГМШ о просьбе Х.Х. Роопа командировать с этой целью инструкторов в Одессу, Севастополь, Очаков и Керчь — всего четырех офицеров, 18 старшин и 36 матросов. 31 марта ГМШ препроводил копию этого отношения А.А. Пещурову, а 8 апреля начальник штаба флота Черного и Каспийского морей, контр-адмирал И.И. Дефабр сообщил А.Б. Вревскому что в Керчи обучение можно начать незамедлительно, в Севастополе и Очакова во второй половине мая, в Одессе же не ранее августа[776].