Теперь он посмотрел на мертвую Хенару и вздрогнул.
— Да простит тебя бог, — пробормотал он бессознательно, по привычке.
Он пристально вгляделся в ее лицо. Или ему мерещится? Снова то же сияние счастья, как и тогда, перед смертью.
Да нет! Ему померещилось. Это зажженные свечи, что бросают красноватый отблеск на белый муслин, подкрасили румянцем желтые щеки покойницы.
Кубильо, искатель стад. (Приключенческий рассказ)
лонсо Мартинес познакомился с Кубильо на одном из островов Галапагосского архипелага, то есть в самое тяжелое для Кубильо время, когда непреодолимые препятствия уже не давали ему возможности заниматься выгодной профессией искателя стад.
Этот Мартинес был весьма любопытным субъектом. Он утверждал, что он с Антильских островов, уроженец Санто-Доминго; и в этом не было ничего достопримечательного, но Мартинес все же гордился, что он родом из тех краев, и уверял, — возможно, так оно и было на самом деле, — будто он да еще один шофер такси — единственные доминиканцы на всем эквадорском побережье.
В Гуаякиле Мартинес, как и все бывшие моряки, избрал ареной своей деятельности квартал Лa-Таона, эту совершенно особенную часть города, где такие экзотические трущобы, что полиция не отваживается совать сюда нос. В каком-нибудь из бесчисленных кабачков и винных погребков, расположенных в нижних этажах мрачных старых домов, выстроенных еще в колониальный период, Мартинес всегда находил благожелательную аудиторию, которая состояла из отставных или отпускных моряков; они слушали его фантастические морские рассказы и платили ему за них обильным угощением. Надо заметить, что островитянин не отличался умеренностью ни в еде, ни в питье, особенно когда, по его выражению, он попадал «в хорошую команду» и кто-нибудь платил за него не скупясь.
Кроме таланта рассказчика, Мартинес обладал еще одной способностью, за которую его очень уважали товарищи: он изъяснялся, или, вернее, воображал, что изъясняется, на папиаменто, то есть на причудливом смешении разных наречий, на каком говорят уроженцы Карибского моря. Когда Мартинес бросал фразу, произнося слова, по его глубокому убеждению, точь-в-точь так, как их произносят в Кюрасао, слушатели, с грехом пополам объяснявшиеся на отвратительном жаргоне английских моряков, приходили в неописуемый восторг.
Этот самый Мартинес и сообщил им последние новости о Педро Кубильо, искателе стад. Мартинес встретился с ним в бухте Белая Роза, на восточном берегу острова Сан-Кристобаль.
Эта бухта, столь поэтично обозначенная на картах, была известна у моряков под названием Порт Голода — названием, говорящим само за себя.
Кубильо построил себе жилище на высоком берегу, на границе бесплодной песчаной пустыни: это была убогая хижина, которая плохо защищала от ветра, дувшего с моря и, точно бичом, исхлестывавшего безлюдный берег.
Кубильо питался ракушками, печеными или вареными, огонь он разводил первобытным способом. За водой для питья, солоноватой на вкус, надо было каждую неделю ходить к родникам, протекавшим далеко, в глубине острова, а хранил он ее в черепашьих щитах.
Ходил он почти нагишом. Волосы у него отросли и, точно плащом, покрывали ему спину; борода его доходила до пояса; ногти на ногах были длинные и кривые, и поэтому издали его можно было принять за короткопалого — так высоко поднимал он при ходьбе пятки.
Его фотография могла бы быть воспроизведена в качестве иллюстрации в дешевом издании классической книги о Робинзоне Крузо.
К довершению сходства с Робинзоном он был здесь один. Совершенно один. Один как бог.
Педро Кубильо был родом из Бока-де-Ягуачи — монтувийского края, слава о котором идет по всей округе и восходит ко временам колонизации. Однако слава эта была, к сожалению, совсем не добрая.
За последнее время речные пираты там, слава богу, повывелись, а прежде они нападали на суда, которые везли продукты из Бодегаса в Гуаякиль; в Бока-де-Ягуачи у этих пиратов были притоны и тайники. По всей вероятности, Педро Кубильо был сыном одного из этих страшных речных разбойников, и в жилах у него текла кровь злодея. Но точно это установить невозможно, потому что местные жители не очень-то интересуются своей генеалогией.
Педро Кубильо жил всегда в самом городе Ягуачи, под защитой гражданских властей и под покровительством святого Хасинто; жил он тихо и мирно, как ему нравилось, но потом влип в историю и запутался, как муха в паутине, в судейской бумажной волоките. И тогда все у него пошло насмарку.