С тех пор Педро Кубильо стал человеком уважаемым. Он и сам чувствовал, что в душе его произошел какой-то переворот. Он выбрал себе профессию: он будет искателем стад, и только. Чем не занятие?
Несколько подобных операций упрочили его положение и принесли ему изрядный барыш.
Неожиданно настали плохие времена. Плохими они были для Кубильо, а для скотоводов скорее хорошими: отряды конной полиции увеличились, был издан закон, грозивший тем, кто угонял скот, ссылкой на Галапагосские острова; ворам ничего не оставалось делать, как уступить поле деятельности жандармам, и теперь жандармы могли угонять стада безбоязненно и безнаказанно.
Профессия Кубильо оказалась ненужной. Никто больше не звал его на помощь. Односельчане относились к нему уже не с таким почтением. Чтобы заработать деньги на мелкие расходы, он вынужден был вернуться к своим петухам, игральным костям и картам. Бремя забот о его семье вновь легло на плечи лавочника.
Тут-то лукавый и попутал Кубильо, он подхватил его так же легко, как поток подхватывает соломинку, и потащил за собой.
Однажды, когда во владениях дона Касимиро Сеговии, первого клиента Кубильо, воцарилась ночь, Кубильо бесшумно, как змея, подполз по траве к корралю и проломал в нем изгородь. Он знал, что делает: скот выбрался через пролом и, пользуясь темнотой, убежал в лес.
Дон Касимиро Сеговия ни секунды не сомневался, что это дело рук воров, и, не ставя об этом в известность сельскую жандармерию, обратился за содействием к Кубильо.
И тот сотворил чудо.
После этого Кубильо стал повторять набеги, но уже не на старика Сеговию, а на других скотоводов, и всякий раз с блестящими результатами.
Все шло как по маслу. Казалось, для Кубильо вернулись счастливые времена. Никто с ним не торговался, денежки он загребал лопатой, а на денежки чего только не сделаешь!
Кубильо был счастлив.
Однако святому Хасинто в конце концов надоело покровительствовать Кубильо и он от него отвернулся. В околотке пошли пересуды: что за чертовщина? Неужели такой ничтожный человек, как Педро Кубильо, обладает чудодейственной силой? Колдун он, что ли?
Когда пастухи из ближайших асьенд приходили по воскресеньям в село, то в кабачках только и разговору было что о Кубильо… Каким это образом Кубильо разыскивает пропавшие стада? Они, люди такие же бывалые, как и он, исходившие свой родной край вдоль и поперек, не могли с ним тягаться. И почему это он никогда не находит воров? Может, он с ними сговорился, что, если он их «не найдет», они укажут ему то место, где?.. Может, он просто-напросто стакнулся с ними? А может…
Тут-то и стал разматываться клубок.
Однажды Кубильо отправился, как. обычно, на заведомо удачные поиски угнанного скота, но его неожиданно остановил полицейский патруль.
— Следуйте за нами, дон Кубильо! Сеньору комиссару нужно с вами поговорить.
— Со мной? О чем же это? О чем?
— Он хочет узнать ваш секрет… Ха-ха-ха!
Кубильо обвинили в воровстве. Его, который всегда находил пропажу!
Комиссар «пришил ему дело» и приговорил к году высылки на Галапагосские острова. Кубильо подал апелляцию, но дотошный судья, вместо того чтобы отменить приговор, увеличил срок высылки до двух лет.
И вскоре на борту бригантины, перевозившей заключенных, Кубильо отплыл из Гуаякиля по направлению к острову Сан-Кристобаль, входящему в состав Галапагосского архипелага.
Колония заключенных в Сан-Кристобале существовала лишь на бумаге. На самом деле никакой колонии там не было.
Когда корабль прибыл в порт, заключенным сказали:
— А ну-ка, марш отсюда! Мы сейчас будем грузить судно.
А на острове осужденные вольны были делать все, что угодно, даже умирать с голоду, если у них не хватало сноровки, чтобы промышлять себе пищу охотой или рыбной ловлей. Они должны были сами думать о себе, — обойди они весь поселок, ни в одном доме им не дали бы ни куска хлеба, ни в одной из асьенд, — а их и было-то две-три на всем острове, — они не получили бы работы.
Но Педро Кубильо не растерялся. Вместе с другим высланным, бедным индейцем, укравшим у хозяина-миллионера свинью, он решил попытать счастья на острове.
В Кубильо проснулась его давняя страсть — бродить наугад, без цели, и теперь его наметанный глаз радовался при виде диких стад, пасущихся в глубине острова Сан-Кристобаль, — при виде громадных быков, жирных коров, резвых телков, и у всех этих стад не было хозяина, их некому было возвращать. Это были стада, потерянные для человека.