Засмотревшись на одно из таких стад, Кубильо затосковал. Он даже чуть было не расфилософствовался.
Впрочем, как-то раз он все-таки пустился в философию. Им перебежало дорогу стадо свиней, и, посмотрев ему вслед, Кубильо сказал индейцу:
— Погляди, Пиньяс: за одну свинью тебя выслали… А сколько их здесь!
Индеец не ответил. Его мучила малярия: только отпустит— и опять начинает бить.
— Несправедливо тебя осудили, верно, Пиньяс?
Кубильо начал строить планы:
— Давай жить вместе, Пиньяс! Вдали от поселка. Построим себе хижину и заживем!
Но индеец был человеком обреченным. Малярия, которую он схватил в гуаякильской тюрьме, где он сидел в ожидании корабля, неминуемо должна была доконать его в этой суровой стране.
И она в самом деле его доконала. Он умер в пещере, где они с Кубильо укрывались на ночь. Кубильо завалил вход в пещеру большими камнями. И здесь навеки остался труп его товарища.
А Кубильо продолжал свои поиски. И наконец решил поселиться здесь навсегда.
Корабль, на котором ходил тогда Алонсо Мартинес, лег в дрейф напротив бухты Белая Роза; внезапно разразившаяся буря потрепала его паруса, — пришлось заняться починкой.
Доминиканец вместе с другим моряком сошел на берег, чтобы набрать черепашьих яиц. Здесь он и познакомился с Педро Кубильо.
Мартинес рассказывал потом, что первый вопрос, который задал ему Кубильо, был: «Какой теперь год»? Получив ответ, Кубильо воскликнул:
— Как? Уже десять лет прошло? А я и не заметил!
За те три дня, которые Мартинес и его товарищ провели на острове, они успели подружиться с изгнанником. Он рассказал им свою историю. Моряки предложили ему сесть на корабль. Но он отказался.
— Зачем? Там ведь все изменилось. Так зачем же?
И прибавил:
— В общем, мне здесь даже нравится.
Он обвел взглядом горы, неясно вырисовывавшиеся на горизонте. Быть может, в эту минуту он представил себе бесчисленные стада диких животных, которые паслись на горных склонах; красивые виды, живописные тропы, зовущие нетерпеливого путника; и дороги, которые под необозримым небесным сводом вели всюду и никуда. Быть может, в его косматой голове начали рождаться фантастические планы.
— Нет, никуда я отсюда не поеду. Мне и здесь хорошо.
Но Алонсо Мартинес думал иначе — он думал, что бывшему искателю стад Кубильо живется плохо. Несмотря на все его блаженное одиночество… Несмотря на то что он был здесь один как бог…
Дисциплина. (Рассказ о негре из Эсмеральды)
первой неточности, которая, возможно, повредит этому рассказу, повинен один человек — капрал Киньонес. Для того, кто сообщил мне о случившемся, эта личность была в высшей степени загадочной. По его словам, капрала Киньонеса звали Фульхенсио, а может быть, и Прудонсио. Наибольшие сомнения его личность вызывала потому, что наши славные братья негры из провинции Эсмеральда, которая находится близ границы с Колумбией, говорят по-испански по меньшей мере оригинально, в большинстве случаев как им бог на душу положит и как им позволят их толстые губы.
Кроме того, у нас нет полной уверенности, что фамилия этого капрала была Киньонес. Однако Киньонесов среди негритянского населения Эсмеральды — хоть пруд пруди, и это заставляет с большой долей вероятности предположить, что ошибки тут не было.
Наконец, совершенно непонятно, чем так провинился этот незаметный капрал эквадорской армии, что военный трибунал приговорил его к заключению со строгой изоляцией.
Он, четырнадцатилетний парень, должен был просидеть шестнадцать лет в Паноптико де Кито — каменном здании, которое все еще возвышается как памятник недоброй славы Гарсии Морено[15].
Еще мальчишкой Киньонес попал в армию. В это время провинция Эсмеральда стала ареной одной из самых ожесточенных революционных битв; повстанцами руководил и командовал полковник Конча, выступивший против правительства генерала Пласы.
Многочисленные батальоны шли за вождем повстанцев; он был известен своей храбростью, и это неудержимо влекло под его знамена борцов за народное дело.
Полковник Конча был прирожденным полководцем и доставлял много хлопот правительству, войска которого терпели поражение за поражением.
Кончу поддерживал майор Ластра, черный как уголь и чертовски храбрый; он командовал негритянскими частями.
В Эсмеральде много чернокожих, и все они, или почти все, сочувственно относились к революции и пополняли ряды армии Ластры.
Можно с уверенностью сказать, что там находились все родственники Киньонеса, включая и женщин его рода, которые обычно шли в военные походы вместе с мужьями.
15
Гарсиа Морено Габриель (1821–1875) — реакционный диктатор Эквадора, пытавшийся создать католическое государство.