А морская раковина Самуэля Моралеса все поет. Только в песни ее закралась та же печаль, что слышится в ночных криках зловещих вальдивий, птиц, которые накликают на людей смерть.
Никогда больше не возвращалась в «Тесоро» эта славная девушка из Гуаякиля. Должно быть, она вышла замуж и у нее целый выводок детей. Но еще очень долго (а точнее, еще целых пять лет после отъезда) ее звонкий девичий голосок выводил замысловатые трели морской раковины, когда на нее находила беспричинная грусть.
И что удивительно: ей тотчас становилось теплее на душе.
Вот, собственно, и вся история молчаливой, невысказанной любви, которую не захотели понять мои земляки в маленькой деревушке Пуэбло-Вьехо, там, далеко в монтувийских горах.
Гость. (Трагическое происшествие)
ее беременности узнали, когда она была уже на пятом месяце, и дело начало принимать дурной оборот.
А до этого никому ничего и в голову не приходило. Да ведь и то сказать: во всем господском доме в асьенде «Эль Энканто», не считая ее самой, жила только одна женщина — Рита, но Рита была не просто ее служанкой, а рабыней; более того: Рита боготворила сеньориту Флоренсию.
Зато в округе это событие сделалось всеобщим достоянием. Судили-рядили все кому не лень. Строили самые невероятные предположения. Выкладывали что кому взбредало на ум. И непременно с оттенком злорадства.
Особенно старались сушильщицы. В часы работы это происшествие служило им обильной пищей для разговоров. Сидя на тростниковых циновках, выбирая гнилые зерна кофе или какао, вялые, потные, усталые, измученные женщины судачили без конца — это отвлекало их от мрачных дум о невзгодах своей загубленной жизни и заставляло забывать однообразие многочасового труда.
— С кем же это она согрешила, а?
— Да, правда, с кем?
— Конечно, с солдатом. А то с кем же еще?
— С солдатом!
— Вот они, белые-то девушки, бесстыдницы!
— Да уж!
Какая-то злая старуха, как видно вдоволь хлебнувшая горя на своем веку, вкрадчивым тоном спросила:
— А не с самим ли папашей?
— Со стариком? С доном Хавьером?
— Все может быть.
— Нет!
— Нет.
— Нет…
Новая догадка:
— Ну тогда с братом…
— Это уж скорей.
— Этот молодой повеса способен на все.
— Но ведь дона Алехандро не было здесь, когда девчонка пузо нагуляла!
— Что ты сказала? Девчонка? Ха-ха-ха!
Никто не заступился за Флоренсию. Сушильщицы бессознательно старались хоть немного вознаградить себя пересудами о хозяевах, которые их эксплуатировали и на которых теперь свалилось несчастье.
Первое действие трагедии разыгралось полгода назад.
Однажды ночью в асьенду дона Хавьера Сегарры прискакал солдат регулярной армии. Его спасли конь и ночная тьма, иначе он попал бы в плен к повстанцам, одержавшим победу в сражении, которое развернулось в долине, неподалеку от асьенды.
Солдат был ранен. Ему нанесли удар ножом под левую ключицу. Но эта рана оказалась неопасной. Хуже было то, что пуля пробила ему левое бедро.
Дон Хавьер Сегарра предоставил ему убежище. Старик сочувствовал повстанцам, его родной сын Алехандро сражался в их рядах, и все же он не колеблясь оказал беглецу гостеприимство.
В молодости дон Хавьер был лекарем. Тогда у него еще не было благоустроенной асьенды. Но в конце концов на деньги, вырученные от продажи мазей и настоек, он приобрел «Эль Энканто». Уход за раненым он взял на себя.
Но его гостеприимство этим не ограничилось. В ту же ночь мимо асьенды проезжал отряд повстанцев, преследовавший обращенных в бегство солдат; повстанцами командовал Алехандро.
— У нас никто не прячется, отец? — осведомился он.
— Нет, сынок.
Алехандро заметил чужого коня.
— А чей это конь? спросил он.
— У меня, сынок, остановился один человек проездом из Манаби.
— А-а!
Поверил или не поверил? Во всяком случае, допытываться не стал.
— Ты не зайдешь в дом, Алехандро?
— Нет, отец. Мне и моим людям предстоит долгий путь в Пуэбло-Вьехо. Это трудный переход. Кланяйся Флоренсии.
И Алехандро уехал вместе со своим отрядом. Увел он с собой и коня «одного человека из Манаби».
Дон Хавьер вернулся к солдату. Делая ему перевязку, он сказал:
— Рана у тебя глубокая, приятель. Заживет через несколько месяцев, не раньше. А ты, дочка, поухаживай за ним, — обратился он к Флоренсии.
Флоренсия не спала всю ночь… И еще много ночей провела она у постели раненого. Она узнала, что зовут его Альфредо Гарсиа и что родом он из Гуаякиля.