Однако порой на его долю выпадали радости, о которых и не ведали «настоящие писатели». Так бывало, когда он «открывал» какое-нибудь невероятное происшествие. Или первым из всей репортерской братии помещал «сенсационный материал».
Он был вне себя от восторга, когда однажды собственными глазами увидел, — а потом написал, — как хоронят покойников в деревнях провинции Лохат, на границе с Перу. Умершего сажают верхом на лошадь, прикрепив к седлу крепко связанными подпорками, и так он совершает свой последний путь к далекому кладбищу по каменистым и трудным дорогам.
А как ликовал репортер, когда ему первому удалось поведать всему миру, разумеется, только тому миру, который читает бульварные американские журналы, «достоверную историю» о сумасшедшей баронессе, которая проповедовала нудизм и многомужие на одном из Галапагосских островов и в довершение ко всему объявила себя императрицей и владычицей этого острова.
Но Рубен Хименес не сомневался ни на одну секунду, что все его прежние успехи померкнут рядом с «открытием» чудовищного злодеяния, которое он описал в очерке «Сельва в пламени». Этот очерк Хименес рассчитывал поместить в каком-нибудь солидном журнале.
Вот в нескольких словах суть дела: к северу от Кеведо, на лесоразработках, в самой чащобе сельвы заживо сгорели двое— женщина и ее возлюбленный.
Предполагалось, что пожар начался стихийно. В жаркое лето лесные пожары — явление довольно частое. От горячего сухого ветра и палящего солнца трава и деревья пылают, как солома.
Однако ходили слухи, что это чей-то злой умысел. Кто же тогда виновник преступления? Как его найти?
Подозрение на мужа сразу же отпало: за день до несчастья он уехал. Да, пожалуй, ему и в голову не приходило, что у жены есть любовник.
Выходит, о супружеской мести не могло быть и речи. Что же тогда? Роковая случайность? Случайность, в скрытых нитях которой произошло короткое замыкание, ставшее причиной лесного пожара?
Рубен Хименес категорически отметал такое объяснение, Его насторожила одна подробность: заживо сгорела очень хорошенькая женщина, и что самое главное — американка. Это навело Хименеса на мысль, что здесь можно обнаружить материал, представляющий исключительный интерес Для читателей бульварных журналов. И он решил заняться этим делом.
Это и заставило его однажды утром покинуть Гуаякиль.
Это и привело его к месту трагического происшествия.
Пожар вспыхнул в непролазных дебрях сельвы, где растут ценнейшие породы строевого леса: гуайяко, печиче, лавр, каньяфистола — всех не перечесть. И еще знаменитое бальзовое дерево — теперь уже большая редкость в лесах Эквадора. Там в маленьком местечке Бехука жили лесорубы, которые работали на экспортную гуаякильскую лесокомпанию.
Компания была недовольна качеством леса, поступавшего из Бехуки, и туда срочно откомандировали техника-эксперта Уолта Хилса — молодого американца родом из Колорадо. Ему было поручено осмотреть лесосеки, проверить клеймение деревьев и дать необходимые указания.
В сельву Хилс прибыл вместе с молодой женой. Они поселились в Бехуке, в специально выстроенном для них домике.
Каждую неделю Хиле уезжал на соседние участки, принадлежавшие компании. Он отсутствовал по два, а то и по три дня, и жена его оставалась на попечении надсмотрщиков.
По рассказам лесорубов, Жоан Хиле была редкой красавицей. Белокурая, стройная, глаза зеленые, кожа золотистая, как у спелого апельсина. Не женщина, а картинка.
К тому же она была отважна, как дерзкий мальчишка, и любила полную опасностей жизнь сельвы любовью смелого искателя приключений. Это делало Жоан еще более привлекательной.
Все эти сведения Хименес получил безо всякого труда, сразу же по приезде в Бехуку.
Зато остальные подробности стоили ему неимоверных усилий. Пока он докопался до истины, с него сошло семь потов, и ему пришлось пустить в ход всю свою изобретательность и сноровку репортера.
Хосе Кастро ничего не знал. Не будь тростниковой водки под рукой, он бы договорился до того, что и вообще в глаза не видел жены гринго. Но хмель чуть-чуть развязал ему язык. Рубен Хименес мигом это заметил и, когда Кастро как следует нагрузился, спросил:
— А что, хороша была жена у гринго, парень?
Вальщик причмокнул губами, словно отведал какое-то лакомство:
— Язык проглотишь! Никогда не видел такой женщины!
Больше Хосе Кастро ничего не знал. И больше ничего не сказал.
Руфино Мансо — крепкий мужчина лет сорока, и негр Хесукристо Оларте в один голос уверяли репортера, что Проаньо, любовник Жоан, который сгорел вместе с ней, не человек, а гнусная тварь, и бог непременно должен был его покарать.