— По моему счету тройка тысяч, четыре сотни, семь десятков. Оно и понятно. Твоя мерка менее моей.
Продолжая улыбаться, Петр повернулся к стоявшему рядом Апраксину:
— Сколь верст от Нюхчи до Онеги, Федор Матвеевич?
— Верст полтораста. — Будучи Архангельским воеводой, генерал-адмирал дотошно изучил тот край.
— То-то, — облегченно вздохнул Петр, — а здесь от силы версты три, не более. Стало быть, день-другой скампавеи, которые полегче, переволокем.
— Как так?
— А вот сей же час сыскивай среди солдат сотни три плотников, тащи топоры с галер, руби кругляк, вокруг его навалом. Стели гать. Переволоку будем ладить денно и нощно…
Вечером «командировано для делания мостов от полка по 100 человек с майором Преображенским».
В полдень, как повелось, к «Бремену» подошли две рыбацкие лодки. На палубу вышел Ватранг. Утром ему доложили с дозорного корабля, что у русских на рейде Твермине необычная суета: строятся солдаты, куда-то уходят.
Адмирал поманил к себе капитана:
— Позовите ко мне рыбаков.
Сняв шапки, переглядываясь, четыре чухонца поклонились Ватрангу.
— Что делается у русских? — Расставив широко полные ноги, Ватранг мерил взглядом оробевших рыбаков.
Первым заговорил высокий, худощавый, с морщинистым лицом, пожилой чухонец:
— Так что, ваша милость, у русских объявился ихний царь Петр.
У Ватранга взметнулись лохматые, с проседью брови. Он потер пухлой рукой тщательно выбритый подбородок. «Теперь жди чего-нибудь непредвиденного. Значит, вчера это он подходил на шлюпках близко к дозору. Неспроста появился царь Петр, оставил в Ревеле эскадру».
Адмирал достал кошелек, звякнул монетами.
— Ты говоришь, русский царь появился? А почему у них такой шум и суета в лагере?
Вперед выступил пониже ростом, молодой чухонец:
— Русские начали рубить лес, настилают ветки и бревна на драгеле.
— Каком таком драгеле? — удивился Ватранг.
— Который ведет через лес к другому берегу Рилакс-фиорда. По этому драгелю мы свои лодки таскаем, когда рыбка уходит от Ганге.
Адмирал кинул рыбакам две монеты и зашагал в раздумье на ют. «Итак, царь уже начал действовать. Наверняка через драгель они перетащат десяток-другой небольших галер и обойдут нас стороной. Чего доброго, атакуют с двух сторон. От Твермине и Гангу-да… Теперь мои замыслы искать неприятеля у Ревеля нарушаются».
В полдень, несмотря на воскресный день, каюту Ватранга заполнили флагманы и капитаны.
«С чего же вздумалось старику лишать нас воскресного отдыха?» — перешептывались капитаны за спинами сидевших в первом ряду флагманов.
Обычно добродушное лицо адмирала нахмурилось. Молча вскидывая брови, бросал сердитые взгляды на входивших…
Всегда обстоятельно рассуждавший Ватранг в этот раз был немногословен:
— В Твермине прибыл царь Петр. Русские сооружают переволоку на перешейке, готовятся перетащить галерный флот. Нам более нельзя оставаться в бездействии.
Адмирал сделал паузу и продолжал, глядя на Лилье:
— Посему полагаю вице-адмиралу Лилье с эскадрой отправиться без промедления к Твермине. Блокировать выход галер, бомбардировать их и уничтожить.
Ватранг взглянул на Эреншильда, голос его смягчился:
— Вам, дорогой шаутбенахт, предстоит с фрегатом капитана Сунда, галерами и шхерботами сняться с якоря и следовать к Рилакс-фиорду. Займите позицию ближе к берегу у драге ля. Как только появятся русские галеры, уничтожайте их до основания.
Продолжая, Ватранг сообщил, что сегодня же он пошлет распоряжение шаутбенахту Таубе прибыть с эскадрой к Гангуту. -
— Шхерботы и галеры Таубе послужат нам доброй подмогой.
По заведенному порядку высказались все флагманы и капитаны. Старший флагман остался доволен единством мнений своих подчиненных, которые единодушно высказались в поддержку его планов. Подписи в протоколе свидетельствовали об их решимости вступить в решающее сражение с неприятелем.
В этот же день гонцы каждому капитану вручили приказ адмирала. Но в приказе не отразишь всех перипетий минувшего дня. Все это тщательно отражалось флагманом в журнале экспедиции.
«Воскресенье, 25. Легкий ветер. В дневную вахтуявились на судно четыре крестьянина с известием,что неприятель ныне намеревается перевести через переволоку у Твермине свои галеры и суда и что сегодня он возьмется за исполнение этого плана, что теперь уже все подготовлено… Я велел позвать обоих флагманов и в их присутствии внести в протокол это изменение. При этом я велел прочесть доставленную мне вчера от вице-адмирала Лилъе записку. Таким образом, мой план, а именно: оставить здесь, на этой позиции, вместе с галерами и шхерботами корабли «Поммерн», «Гетеборг» и «Ревель», а равно блокшиф «Элефант» и фрегаты «Анклам» и «Воль-гаст», а с оставшимися силами отправиться на поиски неприятеля, — оказался совершенно расстроенным… Нам пришлось подумать о других способах,чтобы воспрепятствовать осуществлению пагубных намерений неприятеля… Если бы ему удалось переправить свои суда, то он этим самым приобрел бы господство в шхерах, и, следовательно, наша стоянка здесь ни к чему не послужила бы. Поэтому, по тщательному обсуждению вопроса, было единогласно постановлено, чтобы шаутбенахт Эреншилъд и капитан Сунд с блокшифом «Элефант», всеми галерами и двумя шхерботами отправился по ту сторону Гангута и произвел там разведку о намерениях противника, стараясь поставить ему всевозможные препятствия, а вице-адмирал Лилье с кораблями «Эланд», «Ско-не», «Весманланд», «Верден», «Серманланд», «Лиф-лянд», «Рига», «Готланд» и «Поллукс», а равно с обоими, бомбардирскими судами и шлюпкою с «Принца Карла Фредерика» пошел в Твермине и там постарался сделать неприятелю диверсию или же прогнать его галеры. Между тем я буду должен остаться тут с кораблями «Бремен», «Принц Карл Фредерик», «Стокгольм», «Фредерика Амалия», «Поммерн», «Гетеборг», «Ревель» и обоими фрегатами, чтобы сохранить за собою позицию… Затем оказалось нужным оставить здесь корабль «Сконе», который не мог так скоро привести себя в готовность, и послать вместо него «Фредерику Амалию». Кораблю «Весманланд»,находившемуся в море в крейсерстве, приказано через специально посланное», судно «Поллукс» быть в распоряжении вице-адмирала, когда тот выйдет в море, а другим крейсерам одновременно было приказано держаться к востоку от меня, так, чтобы они, в случае надобности, могли соединиться со мною. В полдень вице-адмирал вышел в море… при туманной погоде. Немного спустя, когда погода прояснилась, отправились также блокшиф с галерами и шхерботами под командой шаутбенахта Эреншильда и капитана Сунда. Ветер весь день дул с востока. Затем я приказал приготовить провиантские суда «Ланд фон Беловтен» и «Инг-фрау Брита», которые к вечеру вышли в море. В полдень я также отправил письмо к шаутбенахту Таубе о планах неприятеля у Твермине, предупредив о необходимости принятия соответствующих мер. К вечеру ветер совершенно затих, причем мы заметили, как масса галер, числом около двадцати, надвигалась с восточной стороны, по которым наши корабли открыли огонь. Затем по данному сигналу наши корабли, а именно: «Принц Карл Фредерик», «Стокгольм», «Сконе» и «Лила Солен» пошли вперед… Корабли эти были расставлены впереди судов «Поммерн», «Гетеборг» (на месте блокшифа) и «Ревель», который, в свою очередь, шел впереди «Поммерн» вместе с обоими фрегатами «Воль-гаст» и «Анклам». Так мы шли до 2-х часов ночи, когда, ввиду штиля, должны были бросить якоря у Эльдшхер, где мы стали со спущенными парусами».
Кажется, все предусмотрел опытный шведский флагман, уверенный в полном превосходстве над русским флотом.
На борту эскадры 1200 орудий. Они разметут, сомнут и уничтожат эти жалкие неприятельские галеры, большие и малые, пускай только те двинутся с места. А если струсят, его флагманы Лилье и Эреншильд знают свое дело и покончат с русскими в бухте.
Тому порукой синий, с желтым перекрестием королевский стяг, призывно трепещущий на ветру.