И действительно. Два линейных корабля и бриг! История военно-морского искусства не знала ничего подобного. Один из современников сражения писал: «В летописях мореплавания сие неслыханное, невероятное и почти как бы невозможное событие есть первое, единственное и никогда ещё небывалое. Но нам дивиться нечего — на бриге были русские!»
Николай Первый сидел в своём кабинете и смотрел на две папки, лежащие перед ним. В каждой из них были донесения, которые он уже прочитал. Документы пришли с разницей в несколько дней, и сегодня он принимал решение по ним. Одну папку император брезгливо отодвинул. В ней было донесение капитана 2-го ранга Стройникова о сдаче фрегата «Рафаил». В нём командир корабля всю вину свалил на нижних чинов. Будто офицеры решили обороняться до последней капли крови, в случае же нужды свалиться с неприятелем и взорвать фрегат, а матросы объявили, что не допустят взрыва корабля. И Стройников, подчиняясь решению команды, сдал судно неприятелю. Царь открыл вторую папку и с удовольствием перечитал донесение капитан-лейтенанта Казарского, который в заключении писал, что он не находит слов для описания храбрости, самоотверженности и точности в исполнении своих обязанностей, какие были оказаны всеми офицерами и нижними чинами в продолжение этого трёхчасового сражения, не представлявшего никакой совершенно надежды на спасение. Что только такому достойному удивления духу экипажа должно приписать спасение флага и судна. Два донесения. Два офицера, два командира кораблей. Два понятия о чести. Один струсил, сохранил свою жизнь, но сдал судно, переложив вину на экипаж. Второй сражался в безнадёжной ситуации, но благодаря своему умению и стойкости команды вышел победителем в неравном бою с превосходящим противником, сохранил корабль и людей.
Николай Первый вызвал вице-канцлера. Граф Нессельроде[60] явился к императору с ещё одной тоненькой папочкой.
— Ваше величество, только что мне доставили донесение от моих агентов в Турции. К нему приложено письмо турецкого штурмана, участника боя линейных кораблей с русским бригом.
— И что же в нём?
— Позвольте прочитать лишь выдержку из него?
— Читайте.
— «Во вторник, подходя к Босфору, завидели мы на рассвете три русских судна, фрегат и два брига и погнались за ними; но не прежде как в три часа пополудни удалось нам настичь один из бригов. Корабль капитана-паши и наш вступили в жаркое сражение, и дело неслыханное и неимоверное — мы не могли принудить его сдаться. Он сражался, отступая и маневрируя, со всем военным искусством так, что мы, стыдно признаться, — прекратили сражение, а между тем как он, торжествуя, продолжал свой путь. Без сомнения, он лишился почти половины своего экипажа, потому что некоторое время находился от нас на пистолетный выстрел и ежеминутно более и более повреждался. Если древние и новые летописи являют нам опыты храбрости, то сей последний затмит все прочие и свидетельство о нём заслуживает быть начертанным золотыми буквами в храме славы. Капитан сей был Казарский, а имя брига — «Меркурий».
Император встал из-за стола и прошёлся по кабинету.
— Свидетельство врага — дорогого стоит! А Европа ещё сомневается в мужестве наших моряков! Пишите, граф, два указа. Оба — командующему Черноморским флотом. К первому — приложите донесение Стройникова, а ко второму — донесение из Порты. Пусть Грейг покажет письмо Казарскому, но без лишней гласности, чтобы у оттоманских властей не возникло подозрения к турецкому чиновнику.
Первый указ, относительно пленения фрегата «Рафаил», гласил следующее: «Вместе с донесением вашим о блистательном подвиге брига «Меркурий», мужественно вступившего в бой с двумя неприятельскими линейными кораблями, предпочитая очевидную погибель бесчестию плена, получил Я прилагаемый при сем рапорт командира фрегата «Рафаил» капитана 2-го ранга Стройникова.
Вы увидите из сей бумаги, какими обстоятельствами офицер этот оправдывает позорное пленение судна, ему вверенное; выставляя экипаж оного воспротивившимся всякой обороне, он считает это достаточным для прикрытия собственного малодушия, коим обесславлен в сем случае флаг Российский.
Разделяя справедливое негодование, внушённое, без сомнения, всему Черноморскому флоту поступками, столь недостойными оного, повелеваю учредить немедленно комиссию под личным председательством вашим для разбора изложенных Стройниковым обстоятельств, побудивших его к сдаче фрегата. Заключение, которое комиссиею сделано будет, вы имеете представить на Моё усмотрение.
60
Нессельроде Карл Васильевич (Карл Роберт фон Нессельроде; 1780—1862), граф, русский государственный деятель немецкого происхождения, предпоследний канцлер Российской империи. Занимал пост министра иностранных дел Российской империи дольше, чем кто-либо другой.