Она презрительно фыркнула.
— Ах, оставим в покое эту чушь с формальностями! Единственная причина, по которой я согласилась на эту работу, состоит в том, что Питер Куинси не мог остаться на четвертый срок, а городской совет не сподобился найти больше никого, кто мог бы справиться с этим засранцем Уиттэкером.
Губы Калеба помимо воли сложились в улыбку.
— Да, мэм. — Он придвинул уродливый пластмассовый стул и жестом предложил ей присаживаться. — Что я могу сделать для вас?
Она с размаху опустилась на стул и вперила в него тяжелый взгляд темных глаз.
— Вы можете рассказать мне, что, черт побери, здесь происходит! Все эти идиоты, которые заглядывают в ресторан на чашечку кофе, только и говорят о том, что вчера ночью на мысу изнасиловали какую-то женщину с материка.
Калеб стиснул зубы.
— Нападение действительно имело место, да. Природа повреждений, нанесенных женщине, пока не установлена.
Антония нахмурилась, явно недовольная и разочарованная.
— Кто-то из наших постоянных гостей?
Население островка состояло из тех, кто жил здесь круглый год, тех, кто каждое лето приезжал сюда на отдых, и туристов. С течением времени и благодаря участию в общественных работах эти различия иногда стирались, но коренные островитяне по-прежнему о них помнили.
— Нет, она приехала к нам впервые, — ответил Калеб.
Антония кивнула головой.
— Ну, этого следовало ожидать.
Калеб проглотил обиду и гнев. Ему пришлось напомнить себе, что Антония не была знакома с Мэгги и совсем не знала ее. Нападение на туриста угрожало чувству собственной безопасности островитян и их кошелькам, нападение же на одного из них вызывало у них праведный гнев и возмущение.
— Но от этого мы не выглядим лучше, — мрачно продолжила Антония. — И наш город не выглядит безопаснее.
В ее словах прозвучал недвусмысленный намек на то, что за общественную безопасность отвечает не кто иной, как Калеб. К счастью, он придерживался такого же мнения.
— Я работаю над этим делом, — заявил Калеб.
— Хм. Я слышала, что вы закрыли для посторонних добрую половину острова.
Калеб откинулся на спинку стула, отказываясь попадаться на столь нехитрую подначку.
— Я всего лишь ограничил доступ на шоссе Оушн-Вью и улицу Оулд-Варф, а также на северный прогулочный маршрут. Едва ли это можно назвать половиной острова.
— Сегодня утром в моем ресторанчике несколько туристов, прибывших с материка на пароме, жаловались на то, что не смогли устроить пикник на мысу.
Он выразительно приподнял брови.
— На улице льет как из ведра. Угостите их завтраком и отправьте в сувенирный магазин, пока погода не улучшится.
Антония рассмеялась коротким, лающим смехом.
— Я так и сделала.
Он поднялся.
— В таком случае, если это все…
Но Антония проигнорировала его намек.
— Вы мне нравитесь, — неожиданно заявила она. — Хотя сама я от себя такого не ожидала. Мне не по вкусу ваш отец, да и вашу мать я всегда недолюбливала. Но вы, по крайней мере, понимаете, как мы здесь живем и каких принципов придерживаемся.
— Я понимаю, — сухо откликнулся Калеб. Причем он понимал все слишком хорошо, чтобы обижаться на замечания, которые отпускали островитяне в адрес его родителей. — Но это не значит, что я позволю вашим принципам вмешиваться в мою работу.
— Справедливо. Итак, что вы намерены делать дальше?
Интересно, она задала этот вопрос только как мэр городка Край Света, которая хотела быть в курсе грозившего неприятностями расследования? Или же в ней говорило простое любопытство?
— Мне придется обойти все дома в округе и расспросить жителей, не видели ли они или не слышали ли чего-нибудь подозрительного на мысу прошлой ночью.
— Вчера вечером все были в школе на выпускном вечере.
Не все. Мэгги, например, там не было. Как и того сукина сына, который напал на нее.
— Вы могли бы мне помочь, — предложил Калеб. — Составьте список тех, о ком вы точно помните, что они присутствовали на вечере.
Антония пристально посмотрела на него.
— Полагаю, что смогу это сделать. Загляните в ресторан попозже. Поговорите с Региной.
Он и сам собирался это сделать. Он вообще собирался побеседовать со многими людьми.
— Она видела что-нибудь? Говорила о чем-то?
Антония презрительно фыркнула.
— Вы думаете, эта девчонка со мной разговаривает?
— В таком случае…
Лицо Антонии залилось краской, что было крайне необычно.
— Я просто подумала, что, быть может, вы захотите повидаться с ней.
Что это? Мэр занимается сводничеством? Подобная возможность привела Калеба в замешательство, изумила и даже немного польстила. Совсем чуть-чуть.
— Мне и в самом деле нужно поговорить с ней. С кем-нибудь из вас, — поправился он. — Вы по-прежнему нанимаете помощников на лето?
— Мы постоянно ищем помощников. Местные мальчишки заработают больше на ловле лобстеров, а публика с материка вообще не знает, что значит работать. А что, Люси ищет временную работу теперь, когда школа закрыта?
— Не Люси, а Мэгги. Женщина, на которую напали вчера ночью, — пояснил Калеб. — Скорее всего, ей понадобится работа, чтобы протянуть какое-то время.
— А у нее есть опыт? Она умеет что-нибудь делать?
— Не знаю, — признался Калеб.
Он вообще знал о ней слишком мало.
— М-м… — Антония поднялась и запахнула полы своей куртки. — Что ж, приводите ее к нам, посмотрим. Реджи поговорит с ней.
Калеб не был уверен, что понимает, какими мотивами руководствовалась Антония, согласившись посмотреть на новую помощницу: то ли она не оставила мысли свести их с Региной, то ли хотела наказать строптивую дочь. Все знали, что она так и не простила Регину за то, что та покинула остров и семейный ресторан. Или, может, она не смогла простить дочери того, что та вернулась обратно незамужней женщиной с двухмесячным малышом на руках. Но, как бы то ни было, у Мэгги появился шанс получить работу, пройдя собеседование.
— Большое спасибо.
— Не благодарите меня, это бизнес. Кстати, раз уж мы о нем заговорили, мне пора возвращаться на кухню.
— Я провожу вас, — вызвался Калеб.
— Не стоит беспокоиться. На улице дождь.
— Мне все равно нужно выходить. Чтобы опросить жителей, — напомнил он ей.
По крайней мере, в такой дождь люди сидят по домам, так что ему будет легче их найти.
С суровой прямотой и непреклонностью Антония заметила:
— Вы промокнете до нитки.
Калеб запер за собой дверь кабинета.
— Ничего не имею против небольшого дождичка.
В Ираке ему приходилось довольствоваться пылью. Пылью и еще жарой. С мая по сентябрь дул шамаль, жаркий северо-восточный ветер, поднимавший клубы пыли, которая забивалась в каждую щелочку, попадала даже в плотно закупоренные солдатские фляжки и скрипела на зубах. Каждый день он ощущал, как его душа лишается последних капель влаги, а плоть рассыпается прахом, превращаясь в пыль, которую тут же подхватывал проклятый ветер. А по ночам ему снился дождь. Дождь и море.
Калеб поморщился, спускаясь по ступенькам городской ратуши. Вот такие круглосуточные дежурные смены ему почему-то не снились. Но ведь он вернулся обратно, не так ли? Он вернулся домой и делает работу, которой его учили, делает ее в общине, которую он поклялся беречь и защищать.
И еще он надеялся, что этого будет достаточно.
Он не придет…
Маргред провела руками по бедрам. Ее раздражала упругость и эластичность нового, непривычного нижнего белья и еще более непривычное разочарование, которое она испытывала.
Он придет позже. Потому что идет дождь. Она горько улыбнулась своему отражению в зеркале. Как будто он боится, что растает под небольшим дождичком.
— Разве оно вам не нравится? — раздался голос Люси у нее за спиной.
«Оно» — это платье, которое Люси достала из шкафа, чтобы Маргред примерила его.
Маргред разгладила на бедрах синюю материю, рассматривая себя в зеркале, висевшем в спальне над комодом. Прошлой ночью она смыла песок и кровь со своих волос. Кожа у нее выглядела бледной, в глазах притаилось загнанное выражение, а громадную фиолетовую шишку на голове пересекала полоска уродливых швов.