Лицо кайзера вспыхнуло.
-Ты забываешься, жрец,- начал он, но тут Дезидерий встал с трона. Фриз чуть не сделал шаг назад - понтифик оказался столь огромен, что на миг почудилось, что он заполнил собой все пространство между троном и стоявшими перед ним людьми. К тому же он был на голову выше кайзера, не говоря о его менее рослых спутниках.
-Продолжим в моей опочивальне, такой разговор не для посторонних ушей,- понтифик кивнул на воинов, - за добрым застольем и разговор пойдет лучше- мои служки уже накрыли стол.
Не дожидаясь ответа, Дезидерий развернулся, обходя трон, за которым, укрытая портьерой из охряно-желтого бархата, виднелась железная дверь, прикрывавшая вход во внутренние покои понтифика. Ряса Дезидерия при этом колыхнулась, на мгновение обтянув тело и Вальтеоф застыл, ошеломленный неожиданным открытием.
Сначала он думал, что Дезидерий просто необычайно тучен, как это бывает с многими из церковных владык. Сейчас же фриз видел, что с правого бока ряса свободно болтается, будто тело понтифика было столь же худосочным, как и его лицо. Слева же рясу, от плеча и до бедра оттягивал разбухший нарост, буквально распиравший монашеское одеяние. Выглядело это так, будто у Дезидерия вырос огромный горб, но не на спине, как обычно бывает, а на боку, заползая и на живот. Уродливый нарост плоти колыхался при каждом шаге понтифика, и это выглядело столь отвратительно, что фриза замутило. Он поймал предостерегающий взгляд Людвига, успокаивающе кивнул и шагнул за портьеру.
Келья Дезидерия не поражала роскошью, как остальной монастырь: небольшая кровать в углу, распятие на стене, со скромным алтарем, на котором еще дымился ладан, да большая икона с изображением Златорогого повергавшего ниц змеевидного Локиэля. Резким контрастом к этой показной скромности выглядел огромный стол ломившийся от яств - даже в императорском дворце, не говоря уже о замках герцогов или баронов Рейха, не видел Вальтеоф ничего подобного. Привыкший к аскетическим порядкам Ордена святой Вальберги, фриз с некоторым ошеломлением наблюдал, как пыхтящие от натуги служки один за другим мечут на стол все новые блюда: колбасы, начиненные мясом каплуна, рагу из оленьего мяса, жареную форель с травами, бараньи ноги, приправленные шафраном, кабанье мясо с изюмом и сливами, жареных павлинов и лебедей , пироги с мясной начинкой. Вершиной всего этого кулинарного апофеоза стала жареная косуля, разрезанная на куски и сильно приправленная горячим перцовым соусом.
И сам Вальтеоф и его спутники, оголодавшие с дороги отдавали должное богатому столу, но Понтифик превзошел аппетитом их вместе взятых- вгрызаясь в сочные ломти мяса, разгрызая кости и высасывая из них мозг, запихивая в рот огромные куски пирога. Зрелище было неприятным, даже при том, что несмотря на свою прожорливость, Дезидерий старался не заляпаться жиром и соусом, то и дело промокая пальцы в пиале с лимонной водой. Также он почти не пил вина- хотя рядом со столом стоял виночерпий, услужливо наполнявший кубки из кованного золота.
Наконец, когда стол опустел, оставив лишь груду обгрызенных костей и пустые блюда, а служки быстро прибравшись, покинули келью, зашел разговор о делах приведших в монастырь трех вельмож.
- Значит ты просишь у слуг Златорогого,- Дезидерий пристально взглянул в глаза фриза,- чтобы они помогли тебе овладеть Фризией?
-Он просил помощи у меня,- сказал Атаульф,- и я обещал, что вся империя поднимется против Мерсии. Вся, понтифик, - и твой орден тоже, как велит ему клятва вассала.
-Орден не присягал защищать мерсийцев и их прихвостней,- небрежно произнес Дезидерий, качнувшись вперед всем телом. Огромный нарост колыхнулся и Вальтеофа накрыла такая волна отвращения, что он с трудом удержался, чтобы не отвернуться.
-Вальтеоф отверг мерсийских демонов,- сказал Атаульф,- а вместе с ними - и власть бретвальды. Хватит терпеть на севере нож, направленный в сердце Империи, пора вырвать сорняк с корнем, чтобы засеять это поле добрыми хлебами.
-В первый раз слышу, чтобы на морском берегу колосились хлеба,- произнес понтифик, переводя взгляд на фриза,- а местные знают, что они отвергают мерсийцев? Сейчас корону Фризии носит Вульфрам и, насколько мне известно, он предан Люнденбургу.
-Вульфрам мой младший брат,- с ненавистью произнес Вальтеоф,- прознав о моих планах восстановить древнее королевство Фризов, он донес об этом мерсийцам и вскоре у Утрехта и Дорестада высадились армии Эдгара, короля Кента и Альфреда, короля Сассекса. Мне пришлось бежать в Рейх, а Вульфрам взошел на трон. Помоги мне взойти на престол, Понтифик и я клянусь, что разорву цепи, приковавшие нас к Мерсии и присягну Рейху, а храмы Златорогого и Солнцеликого будут стоять по всей Фризии.
-Как щедро, -желчно усмехнулся Дезидерий.
-Это удачный момент, понтифик,- добавил Атаульф,- Мерсия сейчас слаба, как никогда. Бретвальда Канульф - стар и немощен, а его жена- блудница, чуть ли не на глазах у всего двора предающаяся похоти с оферэлдорменом Сигвардом. Короли саксов и англов ропщут и этот ропот доносится и до вассалов Мерсии. В Трир уже тайно приезжали посланцы Свейна, Ярла Дании, неспокойно и в Сконе. Мы обрушимся на Мерсию всей своей мощью, возьмем Дорестад и Утрехт, разрушим проклятый Иггенсбург и наконец-то твердо встанем на берегу Северного моря!
-Дания, Фризия, - поморщился Дезидерий,- все это уже принадлежало Рейху, ты забыл? Даже если мы обретем их вновь- что помешает Мерсии, когда она окрепнет, а мы ослабеем или будем заняты с другим врагом, вновь ударить нам в спину? Так как это было когда с востока пришли меркиты? Нет, если и вступать в войну, только до тех пор пока вековечный Враг не будет сокрушен окончательно!
Атаульф переглянулся с Людвигом и Вальтеофом, на лице которых читался все тот же невысказанный вопрос: "Он обезумел?"
- Мерсия слишком сильна,- неуверенно сказал Вальтеоф.
-От Биармии и до дальних берегов в Море Мрака простерлись владения бретвальды и его союзницы в Люти,- произнес Атаульф,- земли, населенные омерзительными дикарями и поклонниками темных богов, обитель Боли, Крови и Ужаса. Можно вышвырнуть их из Фризии или Дании, но как можно окончательно разгромить тех, кто может обрушить на наши головы бесчисленные орды, что злобой своей и нравами подобны демонам.
-Орден поклялся воевать против врагов Христа, где бы они не находились,- прогремел Дезидерий,- и не к лицу императору вести столь малодушные разговоры. Сердце и голова Дракона- в Люнденбурге, обруби ее и все чудовища, демоны и вампиры, что заселяют морозный Север, покрытый ядовитым туманом Восток и заокеанский Запад- все падут перед Солнцем Правды и мечом Златорогого. Ты спрашиваешь, пойдут ли братья Ордена в бой за этого фриза, Атаульф? Вот тебе мое слово- мы огнем и мечом пройдем через Фризию, но только если ты пообещаешь, что война не закончится до тех пор, пока армии Рейха не ворвутся в Люнденбург, а вместо капищ Одноглазого по всей Британии воздвигнутся храмы Солнечного Овна!
Глаза Дезидерия горели фанатичным блеском, сильные пальцы сжались, будто хватая что-то, лицо исказилось. Он привстал за столом и огромный нарост на его теле вновь заколыхался, будто под ним билось что-то живое. В сочетании с яростной и страстной речью понтифика, это выглядело настолько жутко, что Атаульф невольно кивнул, соглашаясь - правда Вальтефон заметил как в глазах кайзера блеснул злой огонек.
-Ты станешь великим правителем, Атаульф,- торжественно провозгласил Понтифик, размашисто перекрестив всех троих,- тебя запомнят как императора, окончательно сокрушившего Зло Севера. Сегодня, мы вместе выедем из Санкт-Галлена объявляя всем твою волю - и в замке Ивердон я возвещу о начале Великого Похода!