Отъехав от замка на несколько миль, фриз не выдержал и рассказал своим спутникам, об увиденом той ночью. Втайне он опасался и в то же время надеялся, что его поднимут на смех, однако лица кайзера и герцога неожиданно помрачнели, а Людвиг даже сделал жест, отвращающий зло.
-Ты узнал его?- хмуро спросил Атаульф.
-Да,- кивнул Вальтеоф,- это был...
-Мы все знаем, кто это был,- хмыкнул Людвиг,- это не настолько страшная тайна, как делают вид в Ирендоне.
-Но...что это с ним?- тихо спросил Вальтеоф.
-Говорят, проклятие,- пожал плечами герцог,- сорок лет назад Ратхис, прежний понтифик, уличил семью из восточного Гарца в поклонении Цернобоку. Отца семейства и двух его сыновей разорвали лошадьми, дочь насиловали до смерти, а мать заставили на все это смотреть. Ее убивали последней, поскольку она и была главной ведьмой в этой семье, отвратившей мужа от Солнцеликого и посвятившей детей Врагу. Ее закопали в землю по шею, а потом накидали сверху веток и развели над головой костер. В предсмертных судорогах она выкрикнула страшное проклятие, а через несколько лет супруга Ратхиса родила двух сросшихся близнецов, один из которых оказался ацефалом..
-Так говорят,- хмыкнул Атаульф, - только сдается мне, это байка, которую пустил сам Ратхис,- он ведь понимал, что совсем скрыть правду не удастся. Тогда ведь умерла и его дочь - и многие говорили, что не случайно понтифик взял в жены дурнушку из захудалого швабского рода, которая тоже быстро скончалась - как и повитуха, якобы принимавшая роды. Еще со времен Империи, лангобардские короли считали себя избранными, а с тех пор как Удальрих, отнял у них светскую власть, оставив лишь сан понтификов, они замкнулись в прошлом, цепляясь за чистоту угасавшего рода. Об этом не говорят вслух, но многие знают, что они веками предавались кровосмешению - братья с сестрами, отцы с дочерьми. Подставные жены из худородных замухрышек, незнатные мужья, закрывавшие на все глаза ради возможности породниться со столь славным родом. Сам Ратхис был шестипалым, его дед Ариперт родился с белыми, как у старика волосами и красными глазами. Стоит ли удивляться, что этот род закончился, - ведь у Дезидерия нет наследника,- таким позором? Ратхис оставил отпрыскам жизнь - ведь других детей он вряд ли успел бы зачать, да и не от кого - со смертью дочери больше не осталось женщины, с которой он смог продолжить династию. Дезидерий воспитывался в Ивердоне только самыми доверенными людьми, а когда настала пора выйти к людям, он всячески скрывал свое уродство. Но разве такое спрячешь? Он носит столь просторные одежды, сколь это вообще возможно, он ест за двоих - потому что ему и вправду надо кормить два тела. Его мозг сжигает мысль, что он последний в своем роду - поэтому он и настаивает на войне с Мерсией, потому что хочет уйти к Златорогогому со знанием, что сокрушил самого страшного врага христианства.
-И все же он держится,- заметил Людвиг,- думаю, он считает, что это крест, посланный в испытание Солнцеликим и старается нести его достойно. Наверное только вера помогает ему не сойти с ума- я бы давно свихнулся, вынужденный день и ночь заботиться о том, чтобы скрывать от всех своего безголового брата.
-Это не брат,- тихо сказал Вальтеоф и зачем-то опасливо огляделся. В голове разом всплыли сцены той ночи - худенькое тело, дрожащее в руках Дезидерия, огромные ладони оглаживавшие белую кожу, ритмичные движения смутно различимые за завесой пара.
-Это не брат,- повторил фриз,- это его сестра.
Рисса
Венды не стали оставаться в замке врага - вынеся из Ангрсборга все мало-мальски ценное, они подожгли величественное строение. Богумил вместе при этом стоял у кромки воды и, торжественно воздев руки, читал молитвы Витту Четырехликому и Михаилу Златорогому, призывая их раз и навсегда изгнать демонов владеющих этим местом. Рисса скрипела зубами, на ее глазах блестели слезы, при виде полыхающего замка. Но в то же время про себя она злорадно думала, что сердце замка - глубокие подземелья останутся недоступны огню. А значит, глупые варвары напрасно радуются своей победе - придет день и Ангсрборг восстанет из пепла во всем своем пугающем величии.
Пока же варвары, не догадываясь о реваншистских мечтах Риссы, чувствовали себя полными хозяевами на острове. Обложив данью жителей Ви и отобрав скот у бондов - говоря при этом о том, что они освободили их от иноземного гнета - венды проводили время в разгульных празднествах. Братья Святого Витта от них в этом не отставали- их покровитель не требовал от них столь строгого воздержания, как в других орденах Рейха. А князь и вовсе не был связан обетами- он считался светским владыкой, покровительствующим Ордену, но сам не состоял в нем. Свиные туши жарились на вертелах, в луженые глотки неиссякаемым потоком лилось вино из погребов Нектоны, а постели воинов грели гутские девки, уведенные из окрестных деревень. Пьяные гимны Бальдру-Христу и Свентовиту оглашали округу, совместно с поношениями языческих богов, заставляя Риссу скрипеть зубами в бессильной злобе. Она надеялась, что Богумил упьется вместе с остальными и не успеет приготовить проклятое зелье либо ошибется в его составе. Но волхв не пьянствовал, да и князь не давал ему забыть о долге. Поэтому, едва закончив обряд "очищения" Богумил, взяв посох и походную сумку, ушел в лес. Его не было несколько часов, когда он наконец вернулся держа в одной руке целый сноп различных трав, а в другой- слабо шевелящуюся кожаную сумку. Сев у костра он начал отмерять части отобранных им растений, кидая в небольшой котелок стебли, листья, ягоды, корешки. Затем волхв развязал сумку и ловко вытащил оттуда извивающуюся змею, которой тут же отрезал голову. Сцедив кровь в зелье, он высыпал туда же пригоршню серебряной пыли, шепча над ней молитву. Все это время Рисса стояла рядом и князь держал у ее горла кинжал с широким лезвием. По его лицу тек холодный пот- похоже Рогволод сумел осознать, что будет если волхв не успеет приготовить снадобье. Но вот Богумил в очередной раз посмотрел на закипающий отвар, на его цвет и густоту и, удовлетворенно кивнув головой, снял котелок с огня и поднес к Риссе.
-Пей - требовательно произнес он, а князь еще сильнее прижал лезвие к ее горлу. Рискуя жизнью, Рисса еще раз попыталась пробудить в себе хоть часть силы - нет, все глухо.
-Пей, кому говорят! - распаляясь, рыкнул князь и Рисса, обжигаясь, принялась глотать жидкость. Когда котелок опустел, волхв удовлетворенно кивнул и князь убрал руку с кинжалом от ее горла. Весь последующий день волхв только и занимался тем, что искал нужные травы и готовил отвар, который он сливал в бутыль из под вина.
Несмотря на то, что Рогволод смотрел на Риссу с неослабевающим вожделением, он пока не делал попыток овладеть ее телом. Судя по паре фраз, которыми он обменялся с Богумилом, он не хотел рисковать, вступая в связь даже с такой, обессиленной ведьмой. Князь был готов еще помучиться неудовлетворенным желанием, развлекаясь с деревенскими девками, в ожидании того, как Риссу привезут в его владения, где волхв сумеет связать ее более надежно. Девушку подобные разговоры сильно беспокоили, но она прекрасно понимала, что ничего не может сделать. Сбежать она тоже не могла - лежа связанной в одной из лодок, где ее попеременно сторожили волхв и князь. Оставалось только ждать когда ее враги все-таки потеряют бдительность.