— Вот почему мне нужна ваша помощь. Вы единственный человек, которого она может послушать. Единственный, кто сумеет убедить ее, что ее талант домоправительницы необходим всем остальным. Я знаю, вы к ней по-дружески настроены. Пожалуйста, останьтесь хотя бы для того, чтобы уговорить ее. Все будет продолжаться, как и раньше, если вам это удастся. Впрочем, не совсем — я готова освободить вас от обязанности присматривать за Лорел. Я вижу, вы слишком заняты, чтобы воспитывать ее. В этом я согласна помочь вам немедленно.
Кухарка слушала меня внимательно, и суровое лицо уроженки Новой Англии немного разгладилось. Но она молчала.
— Наверное, вы работаете в этом доме с незапамятных времен, — продолжала я. — Вы, должно быть, старинный друг миссис Маклин.
Миссис Кроуфорд тяжело вздохнула.
— Я была девочкой, когда она привела меня сюда. Она всегда была важной леди, но обстоятельства ее сильно прижали после гибели мужа. — Тут кухарка бросила на меня быстрый многозначительный взгляд. — Миссис Маклин из хорошей семьи, и она знает, как себя вести. Она-то уж не станет приходить в кухню и запросто сидеть со мной.
Собеседница так и кружила вокруг меня, словно оса, выбирая местечко, куда бы ужалить. И я смело предоставила ей еще одну такую возможность.
— Вы знали мою мать?
Миссис Кроуфорд фыркнула, и ее высокомерное нежелание разговаривать пропало — она не могла упустить случая.
— Отлично знала. Ну и штучка она была — кокетничала со всеми, всех заставляла надеяться, вместо того чтобы остепениться, как порядочная женщина.
— Но она ведь остепенилась. Вышла за моего отца.
— Ну, она уж не первой молодости тогда была. В деревне об нее языки много лет чесали. Ей уж за тридцать было, когда она замуж вышла, а три капитана были лет на десять постарше нее. Ох и натянула же она нос капитану Обадии, когда вышла за Натаниэля Хита! И Эндрю Маклину тоже, хоть у него уж своя жена тогда была, и нечего было глазами стрелять в таких вот Карри.
Я сидела очень тихо. Нравились мне суждения кухарки или не нравились, но эта женщина охотно выбалтывала то, о чем никто больше не желал со мной говорить.
— Но она же вышла за моего отца, — повторила я.
— Выйти-то вышла, а он сразу в море ушел. Как моряку и положено. Дом все хотел ей построить, когда вернется, а до той поры поселил ее в гостинице в городе. Она небось такой роскоши отродясь не видала.
— А скажите мне, где она жила? — спросила я. — Мне очень хотелось бы побывать в городе там, где я родилась. Может быть, мне удастся найти людей, которые знали мою мать.
По лицу миссис Кроуфорд пробежала тень изумления.
— Вы? Родились в городе? Вот уж глупость сморозили, а еще приехали в Бэском-Пойнт хозяйничать… Бог свидетель, вы родились ни в каком не в городе, хотя так оно и было бы, кабы не прознал капитан Обадия, что Карри совсем худо. Он так и не избавился от любви этой — приворожила она его, что ли… Кэп Нат был в море, так он поехал за ней и привез ее прямо с собой, чтобы ребенок родился в Бэском-Пойнте. Я-то уж хорошо помню, как вы родились, юная леди. Вот тут, в этом самом доме. А мамка ваша и померла через пару дней.
Я потрясенно уставилась на собеседницу. Отец никогда не говорил мне, что я родилась в Бэском-Пойнте. Мне позволяли думать, что это произошло в Гавани Шотландца. Странно, но никто никогда не упоминал о том, где я появилась на свет.
Миссис Кроуфорд жадно глядела на меня, мечтая увидеть в моих глазах хоть какой-нибудь признак обиды или гнева и вволю упиться злорадным торжеством.
— А вам просто страсть как хочется все узнать о тех временах, а? — спросила она, наклонившись ко мне через стол и всматриваясь своими темными бегающими глазками в мое лицо.
— Да какое все это может иметь значение теперь, — ответила я, выпрямляясь под ее сверлящим взглядом. — Но вы так и не ответили на мой вопрос. Вы поможете миссис Маклин снова почувствовать себя хозяйкой? В конце концов, все равно так оно и будет, стоит лишь мне уехать.
Она жадно подхватила мои последние слова;
— Так вы уезжаете?
— Когда смогу, — кивнула я. — Сначала я должна закончить некоторые дела. Но я не останусь тут ни секундой дольше, чем необходимо.
— А он что на это скажет? Муж-то ваш?
— Мне кажется, это касается только нас с ним. Так вы изволите побеспокоиться о холодном ужине? Или мне действовать самой?
Миссис Кроуфорд оттолкнулась от стола и тяжело встала.
— Совершенно не нужна мне чужая в моей кухне, — буркнула кухарка, и я поняла, что миссис Кроуфорд решила остаться. Я одержала маленькую победу, но она принесла мне большое удовлетворение. Никогда еще мне не доводилось пробовать свои силы на поприще дипломатии. Хорошо, что я выиграла этот поединок.
Я вышла из кухни и зашагала по коридору. Тут парадная дверь открылась и вошел Брок, а за ним человек в полицейском мундире. Брок сразу же увидел меня.
— Будьте любезны пройти с нами, — сказал он мне не терпящим возражений тоном и открыл дверь гостиной.
С нарастающей тревогой я вошла, а он предложил мне и констеблю садиться. Я решила зажечь лампу и заметила, что руки мои дрожат. Приход местного констебля воскресил в памяти болтовню Лорел.
Мы сидели в строгой элегантной гостиной, где прежде лежало тело капитана Бэскома и где мистер Осгуд читал завещание, которое так сильно изменило нашу жизнь. Констебль Дадли серьезно относился к своим обязанностям, хотя с настоящими преступлениями имел дело редко.
В лучшие дни Гавани Шотландца, когда в нее часто заходили корабли и моряки сходили на берег, беспорядка было больше и полицейских тоже. В последние годы количество жителей в городке сократилось, а те, что остались, были довольно законопослушными, поэтому работы у полицейского стало немного. Даже тюрьма, и та почти пустовала.
Оказалось, Лорел была права. По городку поползли слухи, будто Том Хендерсон никак не мог сам упасть с корабельного трапа и тем более разбить себе голову о балластный булыжник. Не иначе как кто-то его столкнул, поговаривали люди. А кто еще был на борту, кроме заявившейся невесть откуда девицы, которой капитан, выживший из ума, оставил все свои денежки? Той, которая так скоропалительно выскочила замуж за Брока Маклина, — дочери Карри Коркоран.
Нелегко было сразу все это понять из бессвязных слов смущенного полицейского. Но я прекрасно понимала, чем грозят такие сплетни. Констебль заявил, что его долг — сообщить мне о слухах, наводнивших городок; не исключено, что это досужие домыслы обывателей, но, может быть, в них есть и зерно истины. Дыма, дескать, без огня… Он пришел спросить о том, что мне известно об этом деле.
Я сидела на краешке стула, чинно сложив руки на коленях и не веря собственным ушам. Самое ужасное было то, что Брок сидел рядом со мной в полном молчании, слушал, поглядывал на меня и ни единым словом меня не защитил, хотя был единственным, кто должен был верить в правдивость моего рассказа, просто зная, что мне незачем лгать.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, — произнесла я, когда полицейский наконец высказался. — Если вам кажется, что я могла столкнуть мистера Хендерсона с трапа с намерением его убить, то вы не в своем уме.
Брок беспокойно заерзал в кресле.
— Просто расскажи ему, что случилось, Миранда. Расскажи, как рассказала мне.
Как рассказала мне. Это что, намек? Может, Брок хочет, чтобы я о чем-то умолчала? Например, о словах, сказанных умирающим? Или о топоте над головой, хотя о нем он и сам не знает.
Я поступила, как он велел, и двое мужчин выслушали меня с каменными лицами. Невозможно было понять, поверили они мне или нет. Я объяснила, что пришла на "Гордость Новой Англии" повидать Тома Хендерсона, потому что он обещал рассказать мне что-то об отце. Брок фыркнул, и я возмущенно выпрямилась.
— Том Хендерсон ходил в первый рейс "Морской яшмы" первым помощником капитана, — сказала я с негодованием. — Он мог знать правду, и, если бы не погиб, наверняка бы рассказал, что тогда произошло.
— Пожалуйста, продолжайте, — попросил полицейский.
Я сообщила ему, что отправилась на нос корабля только после того, как услышала страшный грохот. Когда я прибежала, моряк уже умирал. Я ничего не сказала о топоте наверху, не сказала и о последних словах Хендерсона… Но горячо добавила, что не знаю про него ничего такого, чтобы мне захотелось заткнуть ему рот. Кроме того, я маленькая и легкая, и мне вряд ли хватило бы сил столкнуть с трапа такого здоровяка.