Я прижала ее к себе.
— Погоди… Нельзя так быстро судить и так быстро прощать. Ты уверена, что теперь нужно ненавидеть капитана Обадию? За этот давний проступок?
Она отпрянула, посмотрела мне в глаза.
— Конечно нет! Я никогда не смогла бы возненавидеть капитана!
— И я не могу, — кивнула я.
Я не нашла в себе сил тогда же поведать ей другую правду — о том, что я дочь Обадии. Лорел перевела разговор на другой предмет.
— А когда вернется мой отец?
Этого я не знала и беспомощно развела руками.
— Я буду высматривать его, — пообещала Лорел. — Поднимусь завтра на башню маяка и буду высматривать. Я хочу первой увидеть паруса "Морской яшмы", когда они покажутся из-за горизонта.
— Тогда сразу же позови меня. Я тоже хочу их увидеть.
Она пристально посмотрела на меня, хотя и без прежней неприязни, но ее слова меня ошеломили.
— Вы ведь любите моего отца, мисс Миранда?
Я просто растерялась. Она так легко сказала то, что я старалась скрыть даже от себя самой. Последние дни меня нет-нет да и снедала тоска по Броку, и мне нужна была его защита. Я отдавала себе отчет в том, что должна отвергнуть любовь Яна. Но не смела думать о любви между Броком Маклином и мной.
— Я тоже его люблю, — тихо проговорила Лорел и робко взяла меня за руку. В этот редкий момент нашей тесной близости мы сидели у огня и чувствовали растущую привязанность друг к другу. Лорел широко распахнула дверь, которую я боялась даже приоткрыть. Я знала, что больше эта дверь не закроется.
Я погрузилась в мечты и больше не гнала их от себя. Девочка, сидевшая подле меня, тоже мечтала. И только раз нарушила наше зачарованное молчание:
— Мы будем высматривать "Морскую яшму" вместе, — сказала она.
Я пожала ее руку, давая обещание.
18.
Последующие дни были для меня наполнены неукротимой тоской по Броку и безудержными грезами. Но если прежде мои мечты были расплывчаты и зыбки, сейчас они сосредоточились вокруг загадочной личности Брока Маклина и моей любви к нему. Он был моим мужем, и он был нужен мне. Но как завоевать его любовь? Откуда мне знать, что ему нужно от меня, если наши отношения — сплошные бурные стычки? Но он уже держал меня в объятиях. Это было, хотя продолжалось всего миг.
Мечты согревали мне сердце, но разум тоже не дремал, поэтому я перешла от мечтаний к делу.
Я стала больше времени уделять дому, ненавязчиво помогая миссис Кроуфорд, не подрывая ее авторитет и власть на кухне. Она перестала относиться ко мне так настороженно, как раньше, и не преминула отметить перемену в Лорел, которой я добилась.
Тем не менее эти дни были полны тревоги. Мы точно ждали новых выпадов неведомой злобной силы, что притаилась во тьме. Но теперь я уверенно определяла ее источник. Последняя встреча с Лиен дала безжалостный ответ. Во всяком случае, до поры до времени мы с китаянкой избегали друг друга, и я все время держалась настороже.
Сибилла Маклин снова стала являться к столу и бросала тень мрачной задумчивости на нас с Лорел. Она тоже, должно быть, ждала возвращения "Морской яшмы", но с видимым страхом, хотя и не говорила об этом. Меня одолевало неприятное чувство, будто свекровь копит обиды и, как только увидит символ своих страданий — "Морскую яшму", взорвется какой-нибудь безумной вспышкой.
Яна Прайотта я почти не видела. Я знала, что он наблюдает за мной издали, и на сердце было тяжело. Я так и не внесла ясность в наши отношения и не могла ничем его утешить. Между нами всегда будет Брок, да я и не хотела ничего другого.
По ночам я спала, заперев двери, а днем иногда оставалась в своей комнате, размышляя над тем, кто же я на самом деле. Считать капитана Обадию своим настоящим отцом я не могла. Но и мой покойный отец, Натаниэль Хит, ускользнул в туман забвения и, казалось, навеки для меня потерян. Я чувствовала себя более одинокой, чем всегда, и со страхом ждала той неизбежной минуты, когда придется открыть Броку, кто я такая. Для него это будет ударом, потому что он был предан капитану Обадии, а теперь должен будет пересмотреть свое отношение, особенно в связи с гибелью отца.
Когда Брок вернется, мы вместе пойдем на «Гордость», чтобы поискать письмо моей матери в письменном столе капитана. С каждым днем мне все страшнее было идти на китобоец одной. Тома Хендерсона там уже не было, но его убийца остался на свободе. Вдруг он подстерегает меня в этом проклятом месте? Мне даже пришла в голову мысль, что, если письмо действительно там, это прекрасная приманка, на которую меня можно выманить из дома, подальше от людей.
Как-то за обедом, когда Лорел вышла из-за стола, Сибилла Маклин вдруг спросила:
— Вы поинтересовались у Лиен, не нашлось ли письмо среди вещей капитана?
— Лиен думает, что капитан мог держать его вместе с остальными бумагами в письменном столе на "Гордости".
— А вы уже искали его там? — спросила она.
Я мысленно подивилась ее настойчивости.
— Пока нет. Это очень неприятное место. Подожду приезда Брока, и мы поищем вместе.
Мой план ей не понравился,
— Письмо не имеет совершенно никакого значения, — заявила моя свекровь. — Вы не узнаете из него ничего нового. Не впутывайте Брока в эту грязную историю.
Она одновременно хотела знать, где находится письмо, и пыталась отпугнуть меня от него.
Ее слова придали мне решимости все-таки узнать, что же написала моя мать капитану Обадии перед кончиной. Но пока что письмо могло и подождать. Я не пойду на «Гордость» одна.
Иногда, если день был ясный, я садилась на камни у моря и смотрела на горизонт, а Лорел брала подзорную трубу капитана и забиралась на башню маяка, а иногда мы смотрели оттуда вместе. Но паруса, время от времени появлявшиеся на горизонте, никак не напоминали оснастку клипера.
И вот однажды, после ленча, когда я сидела и читала в библиотеке, туда вошел чем-то обрадованный Ян.
— Идемте! — воскликнул он. — Сегодня должна прибыть "Морская яшма". Я был в городке, и в контору "Бэском и компании" пришла телеграмма.
Я вскочила, обрадованная сильнее, чем он.
— Бежим на башню!
— Да, бежим на башню, — повторил он мои слова. В его голосе мне послышалась какая-то странная интонация. Он взял обе мои руки в свои. — Время почти пришло, Миранда. Вы готовы? Готовы выбрать? — Но не стал ждать ответа, а отпустил мои руки и просто открыл дверь библиотеки. — Поспешим, не то пропустим «Яшму». Это исторический момент для компании, да и для всех нас, как вы сами понимаете. Не каждый день домой возвращается знаменитый клипер.
Дочь капитана, я и сама это понимала, хотя сегодня гордое название «клипер» уже не звучало для меня, как раньше. Одно дело быть дочерью человека чести, каким был Натаниэль Хит, и совсем другое — Обадии Бэскома.
Мы шли вместе с Яном к маяку, и меня радовала и тревожила мысль о том, что скоро я увижу Брока. Когда он вернется, мне будет не так страшно в доме, как в его отсутствие. Но я по-прежнему с трудом представляла себя его женой, боялась, что нашу жизнь и дальше будут омрачать вспышки гнева. Желание увидеть его и тревога слились воедино, и я не знала, чего в моем ожидании больше.
Ян говорил со мной только о "Морской яшме", поэтому я успокоилась и постаралась приободриться.
Лорел привела на башню Люцифера, как будто собака тоже могла обрадоваться кораблю, на котором спешил домой ее хозяин. Пес услышал наши шаги с галереи под фонарем маяка, залаял и, лишь увидев, кто идет, притих. Он принял меня, но скорее не как друга, а как человека, навязанного его семье. Ну и ладно, теперь он хотя бы не рычал при моем приближении. Впрочем, Лорел утверждала, что рычит он от страха.
Рассказывать про телеграмму не пришлось. Лорел громко закричала, услышав на лестнице наши шаги:
— Сюда, наверх, скорее! Корабль появился! Я знаю, это "Морская яшма", без обмана!
Я, запыхавшись, добралась до площадки, Ян не отставал, и мы бросились на галерею. Я покрепче завязала под подбородком ленты капора и взяла капитанскую подзорную трубу, которую мне протянула Лорел.
Сперва я видела только пляшущие волны, потом сфокусировала трубу, а Лорел тянула и дергала меня за рукав, показывая, куда смотреть. Наконец я настроила трубу и увидела прекрасную белую птицу, которая во всем величии и блеске грациозно летела от линии горизонта к Гавани Шотландца!