О заключительном этапе Афонского сражения участник событий капитан-лейтенант Владимир Богданович Броневский в своих записках рассказывал так: «После столь совершенной победы, истребив у неприятеля два корабля и три фрегата и взяв в плен полного адмирала, Сенявину предстоял выбор самый затруднительный. Гнаться ли за остатками, или возвратиться в Тенедос спасти гарнизон от плена неминуемаго и жестокаго и отказаться от редкаго случая быть истребителем всего турецкаго флота. В сем случае Сенявин не усомнился пожертвовать славою и честолюбием личным спасению братий своих, оставленных и осажденных силою чрезмеру превосходною, о участи которых соболезнуя, доброе его сердце не могло чувствовать сладких ощущений победителя. Таковой выбор удивил всех тех, которые не могли быть, подобно Сенявину, в торжестве умеренными, в славе скромными и к истинной пользе отечества ревнительными».
Победа при горе Афон имела стратегическое значение: русский флот господствовал в Архипелаге. Именно после этого сражения в Турции серьезно заговорили о мире.
За выигранное Афонское сражение император наградил Сенявина орденом Святого Александра Невского. С тактической точки зрения это сражение в русской морской истории не имело равных. Сенявин сумел реализовать самую сильную сторону русской эскадры — отменную выучку ее личного состава. Командиры настолько умело управляли своими кораблями, что их бушприты ложились на корму передних мателотов. Такой выучкой не мог похвастаться ни один флот в мире. Примечательно, что это выполнялось при любом ветре и под огнем противника! Этот маневр обеспечивал создание огневого превосходства над противником. В Афонском сражении пять русских кораблей шли как одно целое.
Сенявин, как и Ушаков, умел найти свое место в сражении. Поскольку в сражении шести кораблям, действовавшим на главном направлении, были поставлены четкие задачи, а при действиях других кораблей могли возникнуть непредвиденные обстоятельства, требовавшие быстрых и неординарных решений, Сенявин и оставался при этих кораблях. Из своего опыта он знал, что стоит уничтожить флагманские корабли турецкого флота, как сразу начнутся паника и общее отступление. При этом он решил не брать противника в два огня, как это делал Ушаков, а нанести удар по трем адмиральским кораблям парами кораблей с одного борта.
Совершенно гениальным был расчет на первый удар. Для его осуществления Сенявин приказал все пушки зарядить двумя ядрами и палить только с дистанции пистолетного выстрела, то есть наверняка.
Наконец, сближение с противником — это тоже высочайшее искусство флагмана. Сенявин не стал терять времени на перестроение в линию баталии, он почти перпендикулярно спустился на неприятеля. Занимать огневые позиции русские корабли начали уже под выстрелами противника. И здесь проявился талант Сенявина. Он знал, что турки, как правило, открывают огонь с предельных дистанций и не всегда ведут его интенсивно и точно. Только оторвавшийся от остальных «Рафаил» получил серьезные повреждения и не смог занять назначенную огневую позицию. Остальные корабли эскадры, как на маневрах, занимали свои места.
Прославившие Андреевский флаг
Лондоне 24 июня 1827 года между Россией, Англией и Францией был подписан совместный договор, согласно которому стороны обязывались оказывать помощь грекам в их борьбе против турецкого гнета. Незадолго до этого 10 июня эскадра Балтийского флота под командованием адмирала Д.Н. Сенявина, состоявшая из девяти линейных кораблей, семи фрегатов, корвета и четырех вспомогательных судов, вышла из Кронштадта и направилась в Англию. 8 августа четыре линейных корабля, четыре фрегата, корвет и два брига под командованием контр-адмирала Л.П. Гейдена продолжили плавание в Средиземное море. Остальные корабли возвратились на Балтику.
Логин Петрович Гейден в 1795 году поступил на службу капитан-лейтенантом Черноморского флота. До этого он плавал в голландском флоте. В 1808 году, командуя тремя отрядами гребной флотилии, проявил храбрость в сражениях со шведским гребным флотом, за что был награжден орденами Святой Анны 2-й степени и Святого Владимира 3-й степени. В 1813 году за обстрел французских батарей был награжден золотым оружием и произведен в капитан-командоры. О Логине Петровиче адмирал Кодрингтон рассказывал следующее: «… такой добрый человек, какого не бывало, сердцем мягок, ликом весел и приятен, обходителен и открыт, всякому внушавший приязнь и доверие, отчего каждый его любил. Весьма был отличаем и почитаем своим Государем, полагавшим великую веру в его знание, и показал адмирал через малое время, что заслуженное имел о нем понятие». В 1833 году он получил чин полного адмирала. Закончил службу главным командиром Ревельского порта. К концу службы его мундир украшали почти все высшие ордена России, в том числе Святого Александра Невского, Белого Орла, Святого Владимира 2-й степени, Спасителя 1-й степени, а также ордена многих иностранных государств.
В Наваринском сражении участвовал и его сын — Логин Логинович Гейден. Во время сражения он был на фрегате «Константин», проявил личную храбрость и был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом. В 1861 году, как и отец, он получил чин полного адмирала. Он имел почти все высшие ордена: Святого Андрея Первозванного, Святого Александра Невского, Белого Орла, Святого Владимира, Святой Анны и Святого Станислава 1-й степени. В 1892 году по случаю 50-летнего пребывания в адмиральских чинах Логин Логинович был награжден портретами императоров Николая I, Александра II и Александра III. Этой наградой он очень дорожил и всегда носил ее в петлице на Андреевской ленте. Как и отец, он закончил службу главным командиром Ревельского порта и военным губернатором города. Умер Логин Логинович в 1901 году. Он был последним из моряков, обладавшим орденом Святого Апостола Андрея Первозванного.
Вблизи Палермо эскадра Гейдена попала в шторм. Сильные порывы ветра рвали паруса и гудели в туго натянутых вантах. При очередном порыве ветра один из матросов, находившихся на рее линейного корабля «Азов», сорвался и упал за борт. Мичман Александр Александрович Домашенко в это время находился в кают-компании. Услышав крик «Человек за бортом!», он мгновенно выскочил на верхнюю палубу и бросился в море спасать моряка. Домашенко был отменным пловцом и вполне рассчитывал на свои силы. Но слишком поздно спустили шлюпку: смелый мичман и матрос скрылись под водой.
Позднее Павел Степанович Нахимов, ставший свидетелем этой трагедии, писал своему другу Михаилу Францевичу Рейнеке: «О, любезный друг, какой великодушный поступок! Какая готовность жертвовать собой для пользы ближняго! Жаль, очень жаль, ежели этот поступок не будет помещен в историю нашего флота…». В награде погибшему мичману отказали, ссылаясь на то, что матрос не был спасен, да и сам спаситель утонул. Чиновники морского ведомства не смогли увидеть в этом поступке благородства и храбрости. В 1828 году в Кронштадте сослуживцы Домашенко установили ему памятник с надписью: «Офицеры корабля „Азов“ любезному сослуживцу, бросившемуся с кормы корабля для спасения погибающего в волнах матроса и заплатившего жизнью за столь человеколюбивый поступок».
К началу октября 1827 года объединенная англо-франко-русская эскадра под командованием английского вице-адмирала сэра Эдуарда Кодрингтона блокировала турецко-египетский флот Ибрагим-паши в Наваринской бухте. Контр-адмиралы граф Логин Петрович Гейден и Шевалье де Риньи подчинились англичанину — Кодрингтону. Долгие годы Кодрингтон служил под командованием знаменитого адмирала Горацио Нельсона. В Трафальгарском сражении он командовал 64-пушечным кораблем «Орион». В Англии его считали прозорливым политиком и хорошим флотоводцем.