Подавив батареи № 1 и № 4, противник весь огонь перенес на батарею № 2 князя Максутова. Генерал-майор Завойко в донесении к императору писал, что «…этот офицер своим хладнокровием и мужеством оказал при первой атаке неоценимую услугу нашему делу. Когда батарею осыпали ядрами, он своим подчиненным подавал пример неустрашимости и ободрял их. Он стрелял метко, даром не тратя пороха. Усилия трех фрегатов и парохода не привели неприятеля в течение шести с половиной часов ни к каким результатам». Очевидец этих событий мичман Николай Алексеевич Фесун рассказывал: «Ядра бороздят во всех направлениях, бомбы разрываются над батареей, защитники ее холодны и тверды. Весело балогуря, они не обращают внимания на сотни смертей, носящихся над их головами. Они выжидают своего времени. Когда неприятель действовал на дальнем расстоянии, наша батарея была молчалива и спокойна; временами острое словцо возбуждало смех. Командир батареи князь Максутов не горячился, не тратил даром пороху, но когда раздосадованный неприятель подтягивался ближе, раздавался громкий голос князя Дмитрия Петровича: „…вторая!.. третья!…“. Взвился дымок и можно быть уверенным, что ядро не пролетело мимо неприятеля. Не обходилось без потерь. От времени до времени появлялись окровавленные носилки, все творили знамение креста: несут храброго воина, верно исполнившего свой долг. На долго останется в памяти бывших свидетелей прекрасное действие батареи № 2. Князь Максутов до того приучил своих людей к хладнокровию, что когда против их действовали только бомбами и из наших орудий нельзя было отвечать, кантонисты, мальчики от двенадцати до четырнадцати лет, служившие при подаче зарядов, забавлялись, пуская на воду кораблики».
В ходе боя под сильнейшим огнем мичман Фесун доставлял с фрегата «Аврора» для батареи Максутова порох и ядра. В начале седьмого часа неприятель прекратил бой с батареей Максутова, отойдя на место якорной стоянки.
Пока шла канонада у входа в Авачинскую губу, фрегат «Евредика» и бриг «Облигадо» дважды подходили к батарее № 3 в надежде высадить десант, но обе попытки были безуспешными, причем русским удалось потопить одну шлюпку.
На следующий день союзники хоронили своего адмирала на берегу Тариинской бухты. В тот же день они отпустили шлюпку с Усовым, его женой и двумя детьми, который сообщил, что в адмиральский корабль «Лафорт» попали ядра, а от разрыва их собственной пушки погибло одиннадцать французов. Следующие два дня прошли спокойно. Противник со шлюпок производил промеры. В воскресенье 22 августа на батарее была найдена английская матросская сабля — первый боевой трофей.
Новый штурм Петропавловска начался утром 24 августа. Погода была хорошая: на море — полный штиль, небо безоблачное, поднимался легкий утренний бриз. В четыре часа утра на союзной эскадре наблюдались приготовления. Завойко обошел суда, побывал на некоторых батареях, и везде слышал одно: «Умрем, а не сдадимся!». Едва рассеялась утренняя дымка, как пароход «Вираго» начал буксировать фрегаты «Лафорт» и «Президент» к берегу. На траверзе батареи № 3 стал на шпринг «Лафорт», а «Президент» и «Вираго» стали против батареи № 7. Первой огонь открыла батарея на перешейке, причем одним из выстрелов сбила флаг на «Президенте» — дурное предзнаменование для суеверных англичан. Тридцать орудий «Лафорта» обрушили массу огня на батарею Максутова 1-го. Вначале батарея била без промаха. Но затем преимущество противника в силе огня дало знать о себе. Увидев, как рядом падают убитые, прислуга растерялась. Тогда командир батареи Александр Максутов сам бросился к пушке и стал из нее палить по неприятелю. Это ободрило артиллеристов, и они вернулись к пушкам. Максутов же стрелял до тех пор, пока не упал с оторванной рукой. Только после этого французы подавили его батарею.
«Президент» и «Вираго» подавили батарею № 7, затем началась высадка десанта, который, однако, к полудню русские сбросили в море. Если при отражении первого штурма защитники Петропавловска потеряли всего шесть человек убитыми и тринадцать ранеными, то в этот день убитых и раненых было около ста человек.
На следующий день неприятель хоронил убитых. Их оказалось более 50 человек. К вечеру союзная эскадра покинула район, так и не решив задач, ради которых здесь появилась.
Очевидец этих событий юнкер с фрегата «Аврора» Николай Орурк так описал последний день: «Пятница 27 августа. Ночь прошла спокойно, около шести часов утра у нас пробили тревогу. Говорили, что неприятель поднимает якоря и собирается возобновить наступление на нас. Велико же было наше удивление, когда мы увидали, что корабли, подняв паруса, один за другим медленно и в полном порядке стали двигаться к выходу из бухты. В восемь часов вся эскадра покинула залив. Долго еще мы стояли на своих местах, не смея верить своим глазам, даже и тогда еще, когда эскадра совсем скрылась из вида на горизонте. Мы все еще ожидали, что она повернет обратно, чтобы неожиданно для нас произвести новое наступление. Но она исчезла безвозвратно. И слава Богу, ибо остаться в живых все-таки лучше, чем умереть. Этому обстоятельству мы тем более были рады, что после нашей блестящей победы мы заслужили славу и могли ожидать награды, которая порадует не только нас как участников дела, но и всех наших: отцов, матерей, родных и друзей».
С донесением об отражении англо-французской эскадры от Петропавловска к императору Завойко послал лейтенанта князя Дмитрия Петровича Максутова. Он повез с собой в Петербург и захваченный в сражении английский флаг. Император Николай I был тронут мужеством защитников Петропавловска, сумевших отбить неприятеля с 212 орудиями при 67 пушках. Он лично вручил Максутову орден Святого Георгия 4-й степени и произвел его в капитан-лейтенанты. Дмитрий Петрович оказался также и в общих списках лиц, представленных к награждению, и, как и все офицеры, получил еще орден Святого Владимира 4-й степени с бантом. Этот славный офицер дослужился до чина контр-адмирала, стал кавалером орденов Святого Станислава 2-й степени и Святой Анны 2-й степени.
Третий брат — Павел Петрович Максутов воевал на Черном море. В Синопском сражении он находился на линейном корабле «Париж»: был флаг-офицером у контр-адмирала Новосильского. За сражение получил орден Святого Владимира 4-й степени с бантом и годовой оклад жалованья. В ходе обороны Севастополя был несколько раз ранен. За храбрость произведен в капитан-лейтенанты, награжден орденами Святой Анны 3-й степени с бантом, таким же орденом 2-й степени и золотым оружием с надписью «За храбрость». Ему было Высочайше разрешено вследствие полученных ранений вместо шляпы носить фуражку и ходить с тростью. Павел Петрович, как и брат, дослужился до контр-адмирала.
10 сентября скончался лейтенант князь Александр Петрович Максутов. Когда священник его причащал, герой сказал: «Слава Богу! У меня еще осталась правая рука, чтобы перекреститься». Имя этого офицера было выбито на мраморной доске в церкви Морского корпуса. Его сослуживец Орурк писал: «Поразительное бывает у некоторых людей предчувствие, указывающее ожидающую их смерть или великую беду. Так случилось и с князем Максутовым, который вечером накануне сражения в глубокой задумчивости сидел на своей батарее. Он часто думал о своей смерти и, между прочим, говорил о ней со мной. Пал он героем и особенное присутствие духа показал, когда ему пилили кость раздробленной руки. Ни звука не издал, он только сжимал губы и перекусил сигару, которую держал в зубах. Как только появлялся кто-нибудь с фрегата, он намеренно говорил: „Молодцы наши авроровцы!“».