В 1870 году на берегу Рилакс-фиорда установили памятник русским морякам, погибшим в Гангутском сражении. В 1914 году в дни празднования 200-летия Гангутской победы офицеры награждались памятной медалью; появились серебряный рубль, серебряные и бронзовые плакеты, посвященные этому событию. На лицевой стороне плакеты изображены сражение и надпись: «Мужество Петрово при Ангуте явлено 1714», а на обороте — «В память первой морской победы. Гангут. 1714-27 июля-1914». Были изданы также сборники документов «Материалы для истории Гангутской операции».
Гангутское сражение стало символом русской морской славы. Оно имело огромное военно-политическое значение. Его результаты оказали немалое влияние на ход Северной войны. Несмотря на ограниченный состав сил, непосредственно участвовавших в сражении в Рилакс-фиорде, Российским флотом были достигнуты стратегические цели. Эта победа позволила перенести военные действия на территорию противника и даже угрожать столице Швеции — Стокгольму. Гангутская победа радовала Петра I и как моряка, ведь это была первая серьезная морская победа, одержанная Российским флотом. Победив, Россия заявила о себе как о великой морской державе.
«Добрый почин Российского флота»
отерпев поражение при Гангуте, шведы перешли от активных наступательных действий к обороне. Они больше не решались встречаться с Российским флотом — ни с корабельным, ни с галерным. Инициатива перешла к русским морякам. Шаг за шагом они продвигались к территории Швеции и к началу 1719 года не раз угрожали Стокгольму. Шведы уже не чувствовали себя хозяевами Балтийского моря, как это было ранее. По реестру, подписанному графом Григорием Петровичем Чернышовым, к началу кампании 1719 года в составе Балтийского флота было 27 линейных кораблей, в том числе новейшие 90-пушечные «Гангут» и «Лесное». Командовал корабельным флотом шаутбенахт Петр Иванович Сиверс, будущий полный адмирал, вице-президент Адмиралтейств-коллегии, кавалер ордена Святого Александра Невского.
В начале мая генерал-адмирал Апраксин получил известие о выходе из Пилау шведских кораблей и сразу же распорядился об отправке в Ревель капитана Наума Синявина, который вступил в командование отрядом, предназначавшимся для перехвата неприятельских судов. 14 мая Синявин прибыл в Ревель и на следующие сутки вышел в море. В его отряд входили 52-пушечные корабли «Портсмут», «Девоншир», «Ягудиил», «Уриил», «Рафаил», «Варахаил» и 18-пушечная шнява «Наталья». Свой флаг Синявин поднял на «Портсмуте» и стал командовать этим кораблем.
Наум Акимович Синявин первым из моряков русского происхождения получил чин вице-адмирала. Это был выдающийся деятель Петровской эпохи, родоначальник знаменитой морской династии. В 1698 году он начал морскую службу простым матросом. В следующем году во время Керченского похода он находился на царской галере «Отворенныя врата», где его и заметил Петр. В 1706 году, командуя шнявой «Мункер», Синявин захватил в плен шведский бот «Эсперн». В год Полтавской победы был пожалован в поручики Преображенского полка. Петр часто брал с собой этого офицера при длительных поездках и плаваниях, поручал ему перегон купленных за границей кораблей. В 1721 году Синявин назначен присутствующим в Адмиралтейств-коллегии, а в 1725 году был награжден орденом Святого Александра Невского. До последних дней жизни (умер Синявин в 1738 году в Очакове, находясь в должности командующего Днепровской флотилией) он исполнял важнейшие поручения царствующих особ, генерал-адмирала и Верховного тайного совета. В награду за долговременную и исправную службу на флоте по его просьбе высочайше повелено двух его сыновей принять на флот мичманами. Младший сын Синявина Алексей Наумович стал адмиралом, кавалером орденов Святого Апостола Андрея Первозванного, Святого Александра Невского и Святой Анны. Старший сын Иван Наумович дослужился до контр-адмирала, младший сын которого Иван в 1762 году вышел в отставку в чине капитан-командора, а старший — Николай дослужился до контр-адмирала, главного командира Кронштадтского порта.
Выход кораблей в море и переход в район крейсерства прошли благополучно. На переходе отрабатывались методы подачи сигналов и способы перестроения. Только в полночь на 24 мая, находясь вблизи острова Эзель, Синявин обнаружил три судна — корабль, фрегат и бригантину. По всем признакам это были неприятельские суда. Поставив все паруса, отряд Синявина пошел на сближение. Рано утром более быстроходные «Портсмут» и «Девоншир» настигли противника. «Девонширом», кстати, командовал капитан 3 ранга Конон Никитич Зотов, который в 1724 году издал книгу «Разговор у адмирала с капитаном о команде. Или полное учение, како управлять кораблем во всякия разныя случаи». Это был первый в русском флоте труд по управлению парусным кораблем.
Сблизившись на пушечный выстрел, Синявин силой огня заставил неприятеля показать свои флаги, сам же до момента сближения в целях дезинформации противника приказал поднять шведские флаги. Как только на судах неприятеля появились флаги, на русских судах вместо шведских флагов взвились Андреевские, а на «Портсмуте» еще и брейд-вымпел флагмана. «…и с Божиею помощию, — как доносил Синявин государю от Дагерорда 26 мая, — против командорского корабля, подняв красный флаг, стали стрелять и били друг против друга от пятаго часа и даже до девятаго». Во время перестрелки на «Портсмуте» были перебиты штаги и марса-фалы, отчего оба марселя оказались сбитыми, а корабль шведского капитан-командора начал уходить. Тем временем шедший в кильватер фрегат быстро приближался к «Портсмуту». Синявин сумел развернуть корабль бортом к неприятельскому фрегату и, как только они поравнялись, открыл ураганный огонь из всех орудий нижнего дека. На фрегате такого мощного огня не выдержали и спустили флаг. Примеру фрегата последовала и шедшая рядом шведская бригантина.
Оставив «Портсмут», «Девоншир» и «Наталью» у захваченных судов, Синявин приказал остальным гнаться за шведским флагманом. В начале двенадцатого часа «Рафаил» под командованием капитана 3 ранга Якова Шапизо настиг беглеца и, не теряя ни минуты, атаковал его с правого борта. В это время с левого борта на пистолетный выстрел подошел и «Ягудиил», командир которого капитан-поручик Джон Деляп вначале пошел было на абордаж, но, увидев, что вся команда неприятельского корабля выбежала наверх для отражения абордажных партий, произвел залп всем бортом по верхней палубе и такелажу. Так, совершенно случайно, взяв неприятельское судно в два огня, русские моряки применили новый тактический прием.
Через день после Эзельского боя об этом эпизоде Деляп писал своему другу капитан-командору Томасу Сандерсу следующее: «… 44-пушечный корабль (речь идет о 52-пушечном корабле „Вахмейстер“. — В.Д.) был атакован капитаном Шапизо за полчаса до того времени, как я мог к нему приблизиться; а когда я подошел к нему на такое близкое разстояние, что мог с марсов своих бросать на его палубу гранаты, капитан Шапизо ушел так ему вперед, что не мог дать по нем ни одного выстрела. Я был так близко к нему, что такелаж мой пострадал до такой степени, что для завладения призом я не мог спустить своей шлюпки так же скоро, как капитан Шапизо, что дало ему право приписывать себе честь завладения призом. После этого я могу сказать, что я срубил куст, а он зайцем убежал. Потеря моя в людях состоит из убитых: комиссара, гардемарина, трех матросов и двух солдат и девяти раненых. На корабле капитана Шапизо не было никакой потери в людях, кроме лейтенанта Китера, который был смертельно ранен и того же дня умер».
Тем временем «Портсмут», на котором устранили повреждения в такелаже, вместе со шнявой «Наталья» начали сближаться с флагманским кораблем противника. Шнявой командовал лейтенант Степан Лопухин. Этот офицер дослужился до генерал-лейтенантского чина и завершил службу в должности Архангельского губернатора.
Получив серьезные повреждения, шведский корабль вскоре спустил флаг. О заключительном эпизоде боя шведский флагман так доносил шаутбенахту Сиверсу: «… я тогда стал между двух кораблей: один на лювартную (левую. — В.Д.), а другой на анлей (правую. — В.Д.) сторону, и как мы несколько времени на безпрестанном пушечном бое бились и капитан Деляп ко мне придвинулся ближе, и хотел абордировать, и я потому послал всех своих людей на верх, чтобы сдержать такой бортный бой (абордаж. — В.Д.), и как он капитан Деляп то увидел, паки немного от меня отворотил и выпалил на меня всем лагом по моему кораблю; и тогда он у меня испортил много такелажа, також и руля, что мне невозможно было корабль свой править, понеже что оный мой корабль с такой жестокой пальбы со всех сторон весьма поврежден; и как всех своих людей паки послал наниз к пушкам, увидел я, что другие два корабля задние стали гораздо ко мне приближаться, один на люварт, а другой на анлей, и корабль мой, как выше объявлено, весь был поврежден от такой непрестанной и долгой пальбы; так я приказал спустить флаг для отдачи своего корабля, и понеже флагшток-фалы избиты были и мой флаг на половину флагштока висел, приказал я белый флаг поднять… и приказал людям моим перестать палить из пушек, и от помянутаго капитана Деляпа еще лаг получил (полный залп бортом. — В.Д.), в котором и меня ранили. Что прочее учинено, мне неизвестно, понеже что я велел себя принести к лекарю, чтобы перевязать мои раны. А меня взяли на корабль к капитану Шапизо».