Торговые сети до нашей эры становились все более эффективными, а города-государства - все более самосознательными. Старая торговая вольница, в которой торговля сочеталась со случайным насилием, "сменилась более дискретными сферами влияния"; греки и карфагеняне выделяли и контролировали эксклюзивные морские территории. По мере расширения торговли и увеличения размеров кораблей власть переходила от города к городу: Коринф и Эгина, первые лидеры греческой торговли, уступили место Афинам, которые имели лучшие гавани, идеально расположенные для восточных торговых сетей, и значительные запасы серебра. По практическим соображениям торговля облагалась налогом при выходе на берег, в портах и на рынках, что делало крупные торговые города редкостно богатыми, особенно те, которые работали как антрепоты. Афины создали статус иностранца-резидента, чтобы удовлетворить приток богатых купцов, признавая при этом важность национальной идентичности. Большинство городов предпочитали иметь обособленный порт, чтобы изолировать гражданское население от дестабилизации и культурного разнообразия торгового центра. Порты Рима, Остии и Портаса были удобно удалены от городских стен.
В середине V века до н.э. конкуренция за исключительный контроль над торговыми путями и экономическими зонами привела к появлению специализированных военных кораблей, трирем и дорогостоящих постоянных флотов. Стоимость военно-морской мощи в эпоху трирем вынуждала морские государства осваивать новые ресурсы. До сих пор частные многоцелевые пентеконтеры - суда с двумя банками весел, на которых работало до пятидесяти гребцов, - были вполне пригодны для торговли и ведения войны. Их затмила трирема - специализированный военный корабль, наносящий мощный удар тараном и усиленный верхней палубой, на которой размещалась гоплитская пехота для ведения боевых и десантных действий. Триремы с тремя ступенчатыми, сцепленными между собой рядами гребцов, тянувших 170 весел, были приспособлены для ведения боевых действий - таранить и выводить из строя корабли противника. Контроль над морем мог обеспечивать целый флот трирем, полагаясь не на солдат, а на мастерство мореплавателей . Герман Валлинга приписывает этот прорыв Сидону и Карфагену около 540 г. до н.э. после поражения от греков-финикийцев в Тирренском море. Дорогостоящая новая конструкция заставила государства строить собственные флоты, а не полагаться на частные суда, и сконцентрировала военно-морскую мощь в "нескольких исключительно богатых городах". Для защиты инвестиций были построены огромные корабельные комплексы, позволявшие выводить триремы на берег для просушки и ремонта. Столь впечатляющая эскалация расходов на оборону была оправдана экономическими преимуществами морской мощи: купцы тяготели к городам, которые обеспечивали оптимальный баланс между защитой, налогообложением и участием в политической жизни. Окраинные районы постепенно интегрировались в новый средиземноморский мир в качестве центров снабжения, рынков и колоний. К 500 г. до н.э. Средиземноморье было эффективно интегрировано, имело общую торговлю, общие средства обмена и все более стандартизированные методы ведения войны. Культурный обмен, который привел в движение эту синергию, был основан на торговле. Динамично развивающиеся города и государства стремились к процветанию на море; для обеспечения необходимого контроля им требовалась военно-морская мощь, и в результате они становились морскими государствами.
По мере роста масштабов морской войны стратегические возможности морских государств - небольших портовых городов или островов - были перегружены морскими державами - более крупными и многонаселенными государствами, сознательно выбравшими море. Хотя Афины, возможно, переняли интеллектуальную модель морского государства у финикийцев и близлежащего острова Эгина, именно серебро, бурный экспорт и контроль над поставками зерна из Черного моря позволили им стать морской державой.
Другая античная морская держава - Карфаген - "решительно смотрела в сторону моря, практически не обращая внимания на расположенную за ее спиной сушу, а ее присутствие в Северной Африке было случайным в силу морской логики ее расположения". Это не оказало большого влияния на местные сообщества до VII- VI вв. до н.э., когда порабощение родных городов Тира и Сидона превратило Карфаген в самостоятельный торговый центр; растущий спрос на продовольствие заставил город расширить свое наземное присутствие. Карфаген развивал финикийскую модель морской державы в более благоприятных условиях. Первоначально он получал древесину и продовольствие из Сардинии и Сицилии, осваивая местные ресурсы с помощью передовых финикийских методов ведения сельского хозяйства. Местные народы были ассимилированы. Очень важно, что Карфаген контролировал доступ к высокодоходным испанским металлам, и за эти торговые пути он должен был бороться.