Хотя многие города и государства действовали на море, господство над океаном имело ограниченное стратегическое значение до тех пор, пока контроль над морем был устойчивым. Великие державы бронзового века, континентальные сухопутные империи, действовавшие на одной территории, решали свои разногласия в ключевых наземных коммуникационных узлах. Морская мощь не могла стать серьезным стратегическим выбором до тех пор, пока важные государства не разделялись значительными водоемами и военно-морские силы не могли контролировать их, останавливая экономическую деятельность и передвижение армий по морю. Следовательно, морская мощь подходила только для небольших, слабых государств, которые могли обеспечить себе асимметричное преимущество, сосредоточившись на море.
Политика морских государств развивалась по мере расширения торговли. На смену дворцовым культурам бронзового века пришли менее формальные структуры, в которых доминировали элитные группы с "сильными меркантильными интересами". Торговля вышла из-под контроля городов и государств, которым пришлось конкурировать за долю налогов с неуправляемого морского мира. Морская культура оказывала влияние на сухопутные державы: до сих пор статичные континентальные египтяне неоднократно переносили свою столицу на север, в дельту Нила. Когда Александр Македонский основал новую прибрежную столицу, он подчеркнул запоздалую интеграцию Египта в более широкий средиземноморский мир. Перенос столицы обратно в прибрежный Каир после арабского завоевания ознаменовал еще один значительный культурный сдвиг - от средиземноморского к ближневосточному государству. Динамично развивающиеся морские культуры обусловили появление алфавитной письменности и привели к сокращению региональных языков до греческого, пунического, арамейского и латинского.
Морская мощь стала серьезной стратегической силой в V веке до н.э., когда Карфаген и Афины создали морские империи, "превосходно приспособленные к атрибутам и ритмам Средиземноморья и успешно их использующие". Оба использовали специфические комбинации внутренних и внешних возможностей, а их популярное правительство и богатство вызывали фатальное сочетание страха и зависти у сухопутных держав. В конечном счете, череда конфликтов от Саламины в 480 г. до уничтожения Карфагена в 146 г. до н.э. превратила Средиземноморье в единую политическую и экономическую единицу, связанную морской торговлей, но контролируемую римским континентальным империализмом, который сметал всех соперников - как на море, так и на суше.
Морские культуры и формы представительного правления преодолели сопротивление более крупных и многолюдных речных теократий с их неизменными циклами наводнений и сбора урожая, потому что они давали надежду, и прежде всего на прогресс - как интеллектуальный, так и материальный. В портовых городах люди обретали новую жизнь. Греки стали доминировать в культурном измерении, передавая свое динамичное, всеохватывающее мышление через алфавитный язык, морскую торговлю и успехи в войне, формируя великие западные державы - Рим и Карфаген. Ключевым моментом было создание гражданской политической власти и общее "греческое" сопротивление навязыванию персидской монокультуры. В своей основе морская держава была ответом на вызов расширения морских торговых систем в нестабильном мире, который существовал по прихоти огромных, статичных континентальных/военных культур.
Битва при Саламине превратила морскую мощь в политическую силу. В узком канале, отделяющем остров от материка, рядом с портами и торговыми городами, раздробленная группа городов-государств, раздираемая разрозненными политическими структурами и глубоко укоренившимся соперничеством, объединила свои ресурсы для защиты идеи. Их численность была значительно меньше, а их лидеры, афиняне, уже видели, как их город превращается в руины. Их спасло общее чувство греческой идентичности, сформировавшееся в основном за пределами полуострова, где люди из многих городов участвовали в общих морских предприятиях. Чтобы противостоять экзистенциальной угрозе этой воображаемой родине, греки были готовы, хотя бы на время, объединить свои усилия против общего врага. Эта временность была следствием морской культуры с ее акцентом на индивидуальность, конкуренцию и разнообразие. По иронии судьбы, способ ведения боя, который дал грекам преимущество после столкновения трирем, а именно бронированная гоплитская пехота, был продуктом их извечной братоубийственной борьбы. Те же методы обеспечили сиракузским грекам заметную победу над карфагенянами при Гимере, если верить Геродоту, в тот же день, что и битва при Саламине. Эти победы стали кульминацией многочисленных процессов, в результате которых возникло Средиземноморье.