Морские державы были политически активны, ориентированы на внешний мир и динамичны, но в то же время они были слабы. Слабость обязывала их вести ограниченные войны, искать союзников и договариваться об урегулировании; на большее они были не способны. Море, в отличие от суши, не может быть объектом постоянного контроля или абсолютного господства. Великие сухопутные державы часто прибегали к неограниченным, экзистенциальным войнам, ничуть не хуже Рима, потому что могли. Морские державы могли быть побеждены, если теряли контроль над морем, сухопутные державы должны были быть побеждены на поле боя и путем оккупации основной территории.
Современные дискуссии о происхождении и природе морской мощи ограничиваются узкими круговыми рамками утилитарных представлений о стратегии, которые интерпретируют классические тексты в свете современной практики. Очевидный пример - утверждение Мэхэна о том, что он открыл первостепенную роль морской мощи в истории на страницах "Истории Рима" Теодора Моммзена, - подчеркивает опасность замкнутого ментального мира. Моммзен (1817-1903 гг.) жил в эпоху объединения Германии и в 1863-1884 гг. был представителем немецкого национализма в прусском, а затем и в германском парламентах. Откровенная англофобия Моммзена, возможно, обусловила его ненависть к Карфагену. Он публично выступал за применение насилия для расширения власти Германии и подавил проект истории императорского Рима, поскольку он мог быть воспринят как критика вильгельминских амбиций по созданию универсальной монархии. Его история Римской республики была опубликована в 1850-х годах под влиянием его поддержки объединения Германии. Он безоговорочно принял римскую версию Второй Пунической войны, и не в последнюю очередь тот главный тезис, что Рим был вынужден защищаться от агрессивного, нарушающего договоры Карфагена, возглавляемого коварным и вероломным варваром Ганнибалом. Очевидны параллели с Наполеоном и Наполеоном III.
Современная наука опровергла карикатуры Моммзена и опровергла стратегическую загадку, вдохновившую Мэхэна. Мэхэн, американский стратег конца XIX в., с удовольствием повторил суждения немецкого историка, поскольку оба были озабочены прежде всего экспансивными имперскими планами своих стран. Оба были континентальными государствами, которые строили военно-морские силы для проецирования военной мощи через океан, что придавало их анализу морской мощи специфически милитаризованное качество. Ни одно из государств не было морской державой. Моммзен и Мэхэн пропустили богатую дискуссию о природе морской державы, в которой участвовали Платон, Аристотель и Аристофан, а также Фукидид и Ксенофонт. Более того, они ошиблись.
Знаменитое утверждение Моммзена о том, что Ганнибал решил вторгнуться в Италию через Галлию потому, что Карфагену не хватало морской мощи для переброски большой армии через центральное Средиземноморье, было совершенно ошибочным. Мэхэн использовал его в качестве основы для системы мышления, которая приравнивала морскую мощь к военно-морской силе, а не к культурному выбору. Моммзен рассматривал Карфаген как симметричного имперского соперника Рима. В действительности Карфаген был гораздо слабее Рима, и Ганнибал преследовал цель создать коалицию, которая могла бы сдержать Рим в рамках региональной системы; он не рассчитывал ни на свержение могущественной Республики, ни на ее уничтожение. Он совершил поход по Галлии, чтобы набрать войска и союзников, и не мог перебросить армию по морю, поскольку у Карфагена не было военно-морских баз на италийском побережье: их приобретение было главной целью италийской кампании.