Двигаются лишь при особой необходимости и только на цыпочках.
Что это - сверхосторожность?
Может быть!
Ведь никто не знает, какую еще новую чертовщину мог выдумать враг в области подводного поиска и наблюдения.
И Грир благоразумно решил не рисковать. Кроме того, тогда он еще не знал, сколько времени придется "Сихорс" пробыть в таком положении. Невозможно было предвидеть, как быстро удастся лодке всплыть на поверхность, если важнейшие узлы механизмов и оборудования окажутся серьезно поврежденными.
Вокруг непрерывно шевелились, двигались люди. Они потребляли много кислорода, а на борту подводной лодки, пригвожденной к океанскому дну, кислород не менее драгоценен, чем сама жизнь. Да он и есть сама жизнь.
В 08.15 внезапно раздался взрыв глубинной бомбы. Он был не очень сильным, но таким близким, что его услышали все. "Взрыв заставил нас еще глубже зарыться в ил", - рассказывал Грир.
Очевидно, это был прощальный удар. Во всяком случае, ничто больше не говорило о присутствии противника. Стихло шлепанье корабельных винтов, прекратился гул моторов. Не слышно больше взрывов глубинных бомб.
Это могло означать, что океан над "Сихорс" чист и свободен или что японские сторожевые корабли, застопорив машины, ожидают момента, когда можно будет снова атаковать подводную лодку, если она попробует сдвинуться с места или поднять перископ. В самом начале войны наша подводная лодка "Скалпин" попалась на подобную хитрость и была уничтожена с большей частью своего экипажа.
Наступил полдень, но никаких признаков японцев по-прежнему не было, и Грир решил, наконец, выяснить степень повреждения средств связи и наблюдения на подводной лодке. Он обнаружил, что передатчик, радиолокатор воздушного наблюдения, прибор опознавания и устройство для обнаружения работы радиолокаторов полностью выведены из строя. Кроме того, радиолокатор надводного обнаружения мог работать только в полсилы. Торпедные аппараты не действовали, их крышки не открывались. Кормовая секция трубопровода, подающего воздух к дизелям, была перебита, как и фреоновая магистраль системы кондиционирования воздуха. Все повреждения были опасны, а дефекты фреоновой магистрали могли привести к гибели подводной лодки.
Во всех отсеках были выявлены повреждения, и подводники принялись за их устранение. Все работы производились в полной тишине, чтобы ни один удар молотка или гаечного ключа не был услышан вражескими гидрофонами. В то же время лучшие операторы корабля заняли места у еще действовавших приборов подводного наблюдения.
Эта предосторожность вполне оправдала себя. В 14.30 гидроакустик, уши которого сжимали черные блестящие чашечки телефонов, выкрикнул, что слышит жужжание моторов и шум винтов. Без всякой команды каждый застыл там, где его настиг этот возглас. Шумы то усиливались, то становились слабее. Грир мысленно представил себе, как патрульный корабль колесит по огромному кругу, центр которого находится всего в одной-двух милях к югу от "Сихорc". Вот один за другим раздались 20 взрывов глубинных бомб. Барабанный бой смерти.
И вдруг наступила тишина. Опять не слышно ни грохота взрывов, ни гула моторов.
Работа на борту "Сихорс" продолжалась с удвоенной осторожностью.
В 17.53 на подводную лодку вновь обрушился целый ураган звуков. Здесь были и шум корабельных винтов, и разрывы глубинных бомб. На этот раз японец сбросил 17 глубинных бомб, но центр круга, описываемого сторожевым кораблем, находился теперь где-то далеко от подводной лодки. Когда в 21.00 японский сторожевик вновь пришел в район местонахождения "Сихорс", Грир определил, что противник находится примерно в 12 милях от него. Оставалось всего 90 минут до конца суток 18 апреля, когда Грир решил попытаться всплыть.
- По местам стоять к всплытию! - пронеслась команда из отсека в отсек.
Но сумеет ли всплыть отважная "Сихорс"? Сделают ли свое дело аккумуляторная батарея и электромеханизмы? Застучат ли дизели, или их выхлопные и всасывающие клапаны безнадежно заклинены? И, наконец, действительно ли японцы убрались восвояси?
Часы Трира показывали 22.36, когда он приказал всплывать. С автоматической четкостью, выработанной в течение длительных тренировок, матросы, манипулируя кнопками и переключателями, выполняли привычную работу. И вот "Сихорс" медленно оторвалась от илистого грунта и стала плавно всплывать на поверхность.
"Пока все идет превосходно", - вознося благодарственные молитвы, подумал Грир, как только почувствовал дыхание свежего ветра, пахнувшего через открытый люк боевой рубки, и увидел над головой чистое звездное небо.
Поочередно были запущены дизели. Широкая улыбка появилась на лице Грира, когда на правом борту заговорил последний дизель, и приглушенная песня его компаньонов из нежного трио вылилась в громкоголосый квартет. Впрочем, вскоре эта улыбка исчезла. Грир обнаружил, что антенна повреждена, редуктор правого борта производит ужасный шум, оптическая система перископов нарушена и нет ни малейшей надежды восстановить ее в море, а радиопередатчики выведены из строя. Пока не будут налажены средства связи, он не мог передать важнейшего донесения о минных заграждениях в штаб подводных сил в Апру.
На верхней палубе и внизу ремонт шел полным ходом, когда Гриру доложили, что снова засечена работа радиолокатора противника, по милости которого они чуть не отправились к праотцам.
Поручив наблюдать за ремонтом старшему помощнику лейтенанту Уэлчу и лейтенанту Спореру (первый имел восемь, а второй десять боевых выходов), командир сосредоточил свое внимание на экране радиолокатора, установленного в боевой рубке. Он хотел лично определить источник импульса, появившегося на индикаторе. Вместо того чтобы идти прямо на Гуам, Грир решил держаться западного берега Кюсю. Он считал, что вблизи берега противнику будет труднее обнаружить подводную лодку. Но несмотря на эту предосторожность, вражеский радиолокатор по-прежнему продолжал нащупывать "Сихорс". Это было плохо. Вскоре пеленг на источник импульсов перестал меняться. Это было еще хуже. Часы неторопливо отстукивали минуты. Рассекая волны, "Сихорс" шла вдоль берега со скоростью 16 узлов. Это была наибольшая скорость, которую могли развить ее дизели. Импульсы от работы вражеского радиолокатора постепенно теряли свою четкость. Противник оставался за кормой. К трем часам утра импульсы совсем исчезли. Избавившись от вражеского наблюдения, Грир начал зарядку аккумуляторной батареи. Часа через четыре он погрузился западнее островов Дандзё. В вахтенном журнале появилась новая запись: "Ушли зализывать раны".